Я вовремя поймал себя на мысли, что сейчас вскочу с места и взорвусь, негодуя от того, по какому плинтусу меня размазывают. Но вместо громкого возмущения лишь слегка подался вперёд и, глядя в глаза шефу, зашептал:
– Николай Васильевич, не пил я. Лечился, но не пил.
Аристов скрестил перед собой руки, наклонил голову вбок и тихо спросил:
– И от какого недуга вы лечились? – По лицу генерального я понял, что тот уже записал меня в клуб анонимных алкоголиков и дебоширов. – Стыдно, Михаил Петрович, стыдно. Вы ведь уже не мальчик и высокую должность занимаете.
Аристов видел меня насквозь. Не руководитель – рентген. Молодец, что в ремонт не поверил. Но всё же флюорографию истолковал неверно.
– Больше такого не повторится, – ответил я, понимая, что спорить бесполезно, а правду говорить уже слишком поздно. Только посчитают, что заврался ещё сильнее и даже стажеров уже использую для прикрытия своих пороков.
– Я очень надеюсь, – сказал Аристов. – Нашей компании будет крайне сложно расстаться с таким профессионалом, как вы. Команда у нас сильная, но вас заменить всё равно некем.
Николай Васильевич повернул голову и прошёлся взглядом по деску.
– Кстати, как ваша стажёрка? Я читал её личное дело: весьма неглупая девочка. Если и в работе покажет себя так, как в учебе, то вырастет вам достойная конкуренция, – рассмеялся директор. – А в общем, Михаил Петрович, я очень рад, что вы, наконец, поменяли взгляды.
То, что сегодня был день открытий, я уже понял. Но если прошлые я ещё согласился кое-как проглотить, то насчёт последнего откровенно недоумевал.
– Я говорю, очень смело и неожиданно было с вашей стороны взять к себе в отдел девушку, – пояснил Аристов. – После того случая с Троицкой я не ожидал от вас такого шага.
Троицкая... Как слышу это фамилию, так чувствую себя виноватым во всех смертных грехах. Ну, забраковал я её кандидатуру на должность моего зама, взял Костю вместо неё, и что? Мой же зам, мне с ним работать, а не Аристову. А Троицкая, вон, в «Олимпе» хорошо устроилась, эфир на РБК у меня тырит... Спина заныла, напоминая мне, по какой именно причине у меня «тырят эфир».
– Вот так бывает, – делано улыбнулся я.
– Идите, Михаил Петрович, работайте, – Аристов пожелал мне хорошего дня. – И помните наш уговор: первый и последний раз. А то пятерых уже сегодня спугнули – таким макаром и Родкин от нас уйдёт.
Родкин! Встреча на следующей неделе! Я срочно должен был что-то делать. Хоть пластическую операцию, но таким меня Тимофей Аркадьевич видеть не должен.
Я вышел из кабинета-стекляшки и взглядом сурового начальника окинул деск, в особенности мой отдел. Все тут же встрепенулись и уткнулись в мониторы, делая вид, что не наблюдали искоса за мной и директором, и что скачущие на экранах графики гораздо интереснее шоу «за стеклом», где песочат их начальника.
***
На работу я собиралась быстро и нервно, будучи не в состоянии совладать с нахлынувшим на меня волнением. А как тут успокоиться после вчерашнего-то? Ни разу в жизни я так сильно не боялась. И если бы не чудесное появление из ниоткуда шефа, вряд ли бы отделалась только испугом.
Вчера Михаил Петрович показал себя настоящим рыцарем. Героем без страха и упрека. Раньше меня никто так самоотверженно не защищал. Хотя, если быть до конца честной, раньше и защитники не требовались. Семнадцать лет в родном Карабаше и четыре года в Москве я благополучно избегала знакомства с такими, как те двое на остановке, домой возвращалась всегда рано и в глубине души верила, что со мной ничего плохого случиться не может. Эх, так сильно я ещё никогда не ошибалась.
«Надо спасителю шоколадку купить», – пискнул в голове внутренний голос, но тут же замолчал.
Одной шоколадкой за спасение от распоясавшейся гопоты не отделаешься. Шефу вчера несколько раз хорошенько заехали по физиономии. Страшно представить, на что эта физиономия сейчас похожа. Да и вряд ли шеф осмелится взять хоть что-то съестное из моих рук после его недавнего налёта на продукты в холодильнике.
Я неуверенно остановилась перед дверью, пока ещё не ставшей мне родной: Ищенко точно не появится на работе раньше десяти, и мне придётся час ерзать на месте, пытаясь угадать его сегодняшнее настроение. Что-то подсказывало, что он не очень радуется моему спасению. Возможно, уже пожалел, что полез в драку, а не проехал мимо. Но прислал же он эту странную смску, взбудоражившую меня сильнее, чем недавняя встреча с отморозками. Полночи я не могла заснуть, то вспоминая пережитый ужас, то пялясь на короткую строчку на экране и гадая, за что мне такая благодарность.