Черт. Теперь всё встало на свои места.
– Я был в самолёте...
– Извините, Михаил Петрович, но если бы вы заметили это хотя бы в воскресенье...
Мобильник в руке громко зажужжал. Звонил Костя, сотрудник моего отдела.
– Михаил Петрович, акции Колбасного дома за десять минут взлетели на пятнадцать процентов и за пять минут рухнули на двадцать. Что делать будем?
Это был конец.
– Слышишь, Леночка, – только и смог выдавить я, – колбаса упала, затянуть животы придётся. А ты мне нервы тут треплешь.
– Михаил Петрович, изъясняйтесь понятнее, – недовольно подергала плечами Гончарова, – и вежливее.
– Я каждый месяц приношу этой чертовой конторе прибыль! – Я со всей силы жахнул кулаком по столу. Две ручки – красная и синяя – подпрыгнули и покатились. Одна упала на пол. – Я должен сейчас сидеть перед мониторами и орать в трубу клиентам, чтобы они срочно продавали эту вшивую колбасу с мышами внутри! А я торчу здесь и обсуждаю с тобой каких-то идиотов-стажёров!
Я тяжело вздохнул и взъерошил волосы на голове. Ну что за утро...
– Леночка, – взмолился я, одновременно кинув взгляд на часы на левой руке. Стоившие две моих месячных зарплаты, они показывали почти двенадцать. Скоро пора идти жрать, а я ещё с колбасой не разрулил. – Лен, у меня колбаса воняет, понимаешь? Если я сейчас же не займусь делом, мне ту колбасу клиенты, знаешь, куда засунут?
– Куда же, Михаил Петрович? – кокетливо улыбнулась Гончарова.
– Хорошо бы в рот, – выдохнул я, понимая, что напором Леночку не пробить. – Лена, милая, я же приносил тебе грильяж?
– Приносили. – Кокетства Лене было не занимать.
– Хочешь, ещё принесу. Хоть целый ящик! Только забери у меня это чучело. Дай мне Васю или Олежика.
– Мишенька, какой грильяж?! – Леночка внезапно и очень легко преодолела границу и перешла с «вы» на «ты». Впрочем, я давно не возражал против небольшого сближения.
– Два ящика! Три!
– Да пойми ты, неугомонный, с Почуевой уже договор подписан, и запись сделана в трудовой. А там чёрным по белому стоит, что она числится в отделе торговли ценными бумагами.
– Но ты же умная, Леночка. Придумай что-нибудь.
– И чем она тебе не угодила?
– Она баба, Ленка! А у меня правило: я не беру баб на работу.
– Ох... – Гончарова покачала головой. – Всё равно ничем не могу помочь. Если только она стажировку не пройдёт, тогда по истечение трёх месяцев просто не перезаключим с ней контракт.
– Три месяца?! – Я был готов рвать волосы на голове. На своей, не на Леночкиной.
– Или она не выдержит и уйдёт по собственному желанию, – продолжала рассуждать Гончарова. – Или совсем крайний вариант – по статье. Но статьи, что работник – девушка, сам понимаешь, нет.
– По статье, значит?
– Систематические опоздания, кражи, разглашение информации третьим лицам...
– Если пьяная на работу заявится...
Лена с интересом на меня посмотрела.
– Надеюсь, до этого не дойдёт, – мило улыбнулась она. – У нас тут всё-таки клиенты в офис приходят.
Это было сродни удару молотка по голове. Клиенты! Колбаса! Время!
– Бежать надо, – бросил я, снова глянув на часы.
– Миша! – Леночка окликнула меня, когда я уже пинал от себя входную дверь в коридор. – Ты только аккуратней там. Скандала нам не надо. Кто знает, может, у неё родственники со связями.
Я только хмыкнул. Какие у девчонки с Урала могут быть родственники со связями? Были бы, одного звоночка хватило бы, чтоб попасть к нам на работу. Не пришлось бы жёсткий отбор проходить.
На деск я зашёл широким шагом. Ослабил галстук на шее, снял его и швырнул на стул. Потом сяду – ненавистная удавка и примнётся. Ну и ладно. По сравнению с тем апокалипсисом, что свершился сегодня утром, галстук – меньшее, о чём я был готов думать.
Её глаза, отделяемые от всего мира очками, казались просто огромными. Сверкали, как две фары на машине, зажженные в туманный день.
Она смотрела на меня, как на бога. Ещё бы. Я и есть тот бог финансового мира: как хочу, так и верчу. И коль так не повезло в понедельник утром, вертеть теперь буду на полную, используя все козыри.