— Надо идти, надо идти.
Слабой рукой пошарила по стене в поисках Лёши. Сейчас я как никогда хочу ощутить живое тепло другого человека. Но пальцы, елозя по холодной стене, ловили пустоту. Парень снова исчез. Пошатываясь, поплелась к выходу. Каждый шаг к двери давался легче предыдущего. Чувство, что я покидаю этот склеп, дарило силы и ускорение. Лёши нигде не было. Вот паршивец, он снова меня бросил. Лихорадило от злости и обиды. Через зал почти бежала. И уже на выходе словно напоролась на невидимую стену, остановилась. Впереди слышался тихий детский плач и неразборчивое бормотание. Прислушалась:
— Помогите, прошу вас, — новый всхлип и ещё более жалостливое: — Пожалуйста, прошу вас, помогите. Есть кто-нибудь? Пожалуйста, мне страшно. Пожалуйста... пожалуйста... помогите.
— Кто здесь? — голос дрожал и срывался. Я старалась говорить спокойно, чтобы не испугать ребёнка, но истерические нотки прорывались: — Кто-нибудь… Эй, не бойся. Где ты?
Плач раздавался из коридорчика возле выхода. Меня вели инстинкты, а не разум. Детская мольба, словно флейта гамельнского крысолова, манила и вела за собой. Подошла к двери, звук шёл оттуда:
— Эй… Ты же здесь, да?
Невозможно. Я проверила эту дверь раньше. Она была закрыта, и никто не плакал. Но, опровергая мои сомнения, оттуда донеслось:
— Помогите… пожалуйста.
Подёргала ручку. Как же так? Дверь открылась, осторожно зашла. Ещё одна раздевалка, а всхлипы лились из туалета. Рывком открыла дверь кабинки. Всхлипывания стали громче. А я в который раз застыла соляным столбом. На крышке унитаза стояла портативная колонка и жалобно плакала детским голосом, повторяя раз за разом: помогите.
Я ошарашенно смотрела на эту дурацкую колонку. Плач прекратился. Раздался щелчок, словно на старых кассетных записях, и тот же детский голос проговорил:
— Поверили? Придурки! Шалость удалась. Понравилась игра? — динамик разразился весёлым мальчишеским смехом.
К этому издевательству присоединился новый хохоток, за ним ещё несколько. Смех и гогот, отскакивая от стен небольшой комнатки, создавали дикую какофонию. Гиены в Африке позавидовали бы такому хохоту. И тут диссонансным звуком прозвучал хлопок закрываемой двери, выводя меня из ступора. Бросилась к выходу. Закрыто. Толкала, пинала, стучала, требуя выпустить, но все мои крики тонули в обидном хохоте.
Из глубин сознания медленно, словно тридцатитонный кит, всплывала ярость. Подбежала к колонке и со всей силы швырнула её об стену. Динамик, похрипев, затих. Но хохот не исчез, теперь он исходил сверху. Так и есть, под потолком тянулись серые провода, скрываясь в вентиляции. Красным глазком подмигивала видеокамера.
— Это не смешно! Слышите меня, маленькие засранцы? Не смешно!
Снова принялась с остервенением пинать дверь.
— Да чтоб вас. Откройте дверь. Откройте дверь, живо! Пожалуйста…
А в ответ только насмешливый хохот.
— Вот уроды, — уже не сдерживалась и, забыв, что это дети, орала во всё горло: — Мрази! Придурки малолетние!.. Выпустите меня!!!
Ноги и руки болели от постоянных ударов по двери. Зараза, да что ж ты не открываешься? Глубокий вдох, выдох — попыталась стабилизировать дыхание, надеясь успокоиться. Закрыла глаза и постаралась абстрагироваться от дикого гогота.
— Ладно… Вы победили. Просто откройте дверь.
Смех внезапно прекратился. Неужели получилось? Временное затишье нарушило противное гудение. Мерзкий протяжный звук буром вгрызался в голову, крушил барабанные перепонки и проникал в мозг. Привалилась к стене, зажимая уши руками. Когда же ты прекратишься? От бессилия злость набирала обороты. Я готова была взорваться от переполнившего меня гнева.
— Долбанная дверь! — новые пинки и удары никак не приближали к свободе. — Выпустите — и я вам покажу шутку. А-а-а-а! Откройте!!!