Одиннадцать, двенадцать.
Я и сама понимала, что надо бежать. И бежать быстро. Это уже не Алексей, а тварь. Урчание плавно переходило в рык. Лёша так не делает. Не делал, за всё время мы не слышали от него ни звука.
Тринадцать.
Монстр, наконец-то разобравшись, кто добыча, а кто охотник, кинулся за нами.
По прямой от него не оторваться. Нужно убежище. Закрыто, закрыто, закрыто — Глеб успевал во время бега искать открытый кабинет. Повезло, одна из дверей поддалась. Я заскочила следом. Но и монстр не отставал. Дверь забаррикадировать не успели. От сильного удара та распахнулась и, срикошетив от стены, ударила тварь по носу. Это дало ещё несколько секунд форы. Начались пятнашки на выживание.
Парты служат слабым барьером, и долго так продолжаться не может. Краем глаза заметила справа мельтешение. Тварь прямо, пытается преодолеть сдвинутые баррикадой парты. Глеб слева, ломает стул. Что справа? Почти во всю стену раскинулось панорамное окно, за которым бесновались дети: кричали, стучали по стеклу и, похоже, делали на нас ставки. Устроили тотализатор, гадёныши. Схватила первое, что подвернулось под руку, и швырнула в стекло. Крепкое. Белокурая бестия с мелким паршивцем стояли обособленно. Они с интересом следили за нашей вознёй и улыбались. Чёрт, они улыбались!
Урчание сменило тональность. Похоже, тварь нашла лазейку. Теперь я практиковала метание всего, что хваталось, на монстре. Конечно, это как комариный укус для слона. Твари не реагируют на боль. Но этим я отвлекала монстра от подкрадывающегося сбоку Глеба. Страх и злость придавали сил: размахнувшись, отправила последний стул в полёт. Глеб метким броском накинул на голову твари куртку. Используя ножку стула как дубинку, со всей дури саданул монстра по голове и повалил на пол.
— Бегом к выходу, — проорал он, и ноги пришли в движение.
Выскочив, захлопнули дверь. Глеб продел ножку стула через ручку. Возможно, это немного задержит тварь, а мы успеем спрятаться.
— Видел ещё один выход с другой стороны. Давай туда.
Это был самый быстрый забег на короткую дистанцию. Но и тут нас поджидал оскал фортуны. Дверь оказалась снаружи перевязана цепью. В узкий проём пролезет разве что кошка. Глеб в сердцах пинал чёртову дверь.
— Почему ты не стрелял? — спросила я дрожащим, близким к истерике голосом.
Он, горько улыбаясь, достал пистолет и несколько раз нажал на спусковой крючок. Боёк щёлкал вхолостую.
— Я блефовал, когда держал стерву на мушке. Запасная обойма осталась в рюкзаке.
Из глубины коридора по-прежнему доносились глухие удары твари о преграду.
— Надо спрятаться и придумать другой план, — Глеб попытался оттянуть меня от двери. Но я не хотела уходить. Выход так близко. Просунула руку наружу, ощупывая цепь. Может, её получится снять? Чёрт, не выходит. Что-то холодное и мокрое коснулось кисти. Взвизгнув, отскочила подальше. Глеб, забыв, что нет патронов, наставил пистолет на дверь. В щель просунулся собачий нос. Пёс добродушно повизгивал, радуясь встрече.
— Эй, там есть кто? Грей, ко мне, — приятный баритон музыкой ворвался в мои уши.
— Помогите. Мы здесь. Откройте эту проклятую дверь.
Я боялась поверить в удачу. Она дама непостоянная, а нас вообще не очень в последнее время любит.
И небеса услышали. Снаружи звякнуло, дверь начала медленно приоткрываться. Не в силах терпеть, мы навалились на неё. И наконец-то оказались на улице. Здесь ярко светило солнце и школьные ужасы, казалось, отступили. Нельзя расслабляться: удары вдалеке стихли, а урчание стало громче. Глеб искал, чем можно подпереть дверь. В его руки ткнулась та же цепь. Успели. С той стороны бахнуло. Тварь теперь увлечённо таранила новую преграду.
Впереди за поворотом скрылся освободивший нас мужчина. За ним, весело помахивая хвостом, бежала собака.
На миг притормозила, взглянув в слепые окна школы. Как так случилось, что безопасное с виду убежище в один миг обернулось ловушкой? Как те, кого самих надо защищать и беречь, превратились в жестоких загонщиков? Мы вырвались, но потеряли двоих спутников. Из школы донеслись несколько выстрелов, и снова воцарилась тишина. Смерть не ушла с пустыми руками. Почему хорошие люди гибнут, а плохие — живут? Лёша единственный из нас, кто искренне и без раздумий кинулся спасать неизвестных детей. А чем ему отплатили? Хотелось орать и выть от такой несправедливости.