Почувствовав, что отчаяние и ненависть, теперь уже к себе, сжали горло тугой петлей, Ирвин развернулся. Тихо скользнул к выходу, но резко остановился, будто налетев на преграду. Что-то было не так. Спустя мгновение, он понял: дыхание изменилось. Мастер не спала. Не спала ни секунды, по крайней мере, с той поры, как ученик вошел в ее спальню. Уже зная, что наткнется на внимательный взгляд открытых глаз, Вин повернулся. Несколько секунд они молчали.
— Я не хотел… так, — сглотнув, выдавил дампир, и тут же понял, что говорит не о своем визите.
— Я знаю, — помедлив, отозвалась Леди и повернулась на бок, подперев голову ладонью. — Поверь мне, я тоже. До последнего не могла решиться. И презираю себя за каждый поступок, совершенный в тот день.
Темнота укутывала их, скрадывая звуки, сглаживая очертания. Словно весь мир разом перестал существовать, канув в ее чернильную гущу. Ирвин обессиленно сел на пол и уткнулся лицом в колени, будто окуклившись, выстроив вокруг себя невидимую броню.
— Ты еще злишься?..
Вопрос, приглушенный тканью, был едва различим. Вновь промедление. Тишина делала секунды густыми и длинными, словно растягивая их.
— На тебя — нет, — голос прозвучал ровно и уверенно. — А ты?..
Ирвин задумался, перебирая ощущения.
— Да. Злюсь. Но сам до конца не понимаю, на что.
— Имеешь право.
Интонации были мягкие, осторожные и, в то же время, очень доверительные. Леди вздохнула и вновь перевернулась на спину, подложив под голову сцепленные ладони. Одеяло окутало ее фигуру до самых плеч, скрадывая очертания и смягчая звуки.
— Я не знаю, как нам обоим выбраться из этой ямы, Вин. Но уверена, что мы справимся.
Последняя фраза прозвучала фальшиво, и дампир интуитивно понял, что разговор не об их взаимоотношениях.
— Все очень плохо? — осторожно уточнил он, сожалея, что так и не нашел в себе смелости выйти в общество, покинуть безопасные пределы дома. Оставив наемницу наедине с враждебным миром. Вновь сбежав от ответственности за свой поступок.
— Все очень сложно, — устало отозвалась Леди, — но это было ожидаемо. Я наломала дров, мне и…
— Не ты. Я.
— Мы оба, — покорно согласилась наставница. — В любом случае, ты пока мало что можешь сделать. Во-первых, ты ученик, а во-вторых…
— А во-вторых, никто меня слушать не станет, да и за мою шкуру гроша ломанного не даст, — грустно усмехнулся Ирвин, озвучивая нелицеприятную правду.
Леди повернула голову и в упор посмотрела на него сквозь темноту, нахмурившись.
— Мне наплевать. Пока я удерживаю свои позиции, ты защищен. Мрак поддержит нас. Тень тоже. Остальные… по крайней мере, они не поддержат наших противников. Мне не впервой восставать против устоев общества, Вин. Я справлюсь.
Дампир вздохнул и потер виски, борясь с подступающей к горлу паникой. Но вновь захватить себя ужасу он не позволил, произнеся со всей возможной уверенностью, на которую хватило воли:
— Поехали завтра на тренировку в зал.
Леди встрепенулась и приподнялась, силясь разглядеть в темноте выражение его лица.
— Ты уверен, что готов?
— Да. Нельзя же вечно бегать от последствий своих поступков.
Глава 3. О панике и мебели.
Привычный мир для Ирвина рухнул в очередной раз, погребая под осколками и являя незавидную суть мира нового. Единственным, кто оказался рад его появлению, был Санька. И его крепкое объятие стало почти единственной точкой опоры среди враждебной вселенной. Мрак, внешне вежливо-нейтральный, смотрел на дампира с задумчивым вниманием, и Вин понимал, что ни вежливостью, ни доверием здесь и не пахнет. У наемника буквально на лбу было написано «не приближайся». Тень, также оказавшийся в зале, остался равнодушен к появлению ученика Леди, но сквозь это равнодушие веяло раздражением. Они оба принимали решение подруги, выказывая уважение ей. Не более. Доверие, установившееся между мастером и учеником за прошедшее время, казалось хрупкой иллюзией, ловким фокусом, обманом зрения. Ирвину уже не верилось, что это они беседовали ночью в темной комнате, как друзья. Так, будто случившееся отступило, утратив значение. Не верилось в это доверительное «ты», которое так легко срывалось с его губ и не вызывало и капли протеста у мастера. Неосознанно он вновь перешел на «вы» и заметил, как вздрогнула Леди. Вздрогнула, но не поправила. Для Вина это стало наилучшей иллюстрацией уязвимости его позиции.