Агата вошла в комнату, посмотрела на нашу с Каспером работу и кивнула, выуживая из небольшой сумки на бедре два каких-то странных травяных комка. Один из них сунула моему напарнику. Тот, вынудив вампира открыть рот, быстро положил траву на язык и отдернул пальцы, уворачиваясь от клацнувших клыков. Взгляд вампира тут же затуманился и поплыл. Агата проделала ту же процедуру с вампиршей, находившейся в полубессознательном состоянии: мой удар был качественным, глубоко повредил тело, силы уходили на регенерацию. Судя по скорости, с которой зубастая заживляла ранение, вряд ли ее возраст превышал пятьдесят лет.
— Что это, Гася?
— Полынь, боярышник… еще кое-что. Травки с бабушкиного огорода, так сказать. На некоторое время затуманивают зубастым сознание. Ненадолго, не более часа или полутора, но нам хватит.
— Ух ты. Расскажешь мне? — заинтересовалась я.
Гася ухмыльнулась, но кивнула, нетерпеливо отмахиваясь рукой. Вампиров в доме оказалось немного, не более десятка, и большинство из них были совсем молоды. Охотники справились быстро, и теперь полным ходом шел обыск. Сына Параскивы обнаружить не удалось. Подвала в доме не оказалось, вернее, нашелся погреб. Он отлично подошел бы для хранения вина и домашних заготовок, но порадовать нас чем-то более существенным не смог. Я чувствовала подступающее отчаяние. В руках появлялась легкая дрожь: наркотик в моем теле набирал силу. Еще немного, и толку от меня будет мало. И, похоже, рисковала здоровьем я напрасно. Вздохнув, я поднялась на второй этаж и замерла посреди холла, в бессильной злости наблюдая за деловитой суетой вокруг.
Среди окружавшего меня шума шагов, отодвигаемой мебели, выворачиваемых ящиков и перетряхиваемых тканей, мой слух различил отчетливое поскрипывание над головой. Я подняла глаза наверх и вгляделась в забранный пластиковой плиткой потолок. Зазор между несколькими плитками был чуть шире, чем на остальном пространстве, и образовывал отчетливый прямоугольник. По центру узкой стороны имелась небольшая щель, сантиметра два длиной и один шириной. Каспер тронул меня за плечо, одними глазами спрашивая, что меня заинтересовало. Он удивительно выразительно умел молчать. Дар, свойственный лишь небольшому количеству людей. Я ткнула указательным пальцем вверх и нарисовала в воздухе прямоугольник, очерчивая границы. Потом указала на щелку. Каспер кивнул и осмотрелся по сторонам. Снаружи крыша казалась почти плоской, не предполагая наличия мансарды или чердака. Но, видимо, у дома имелись свои секреты. Охотник внезапно сделал резкий шаг в сторону, к кушетке. За ее ножкой на полу обнаружился длинный узкий металлический прут, изогнутый на конце. Я кивнула и извлекла мечи из ножен. Каспер молча покачал головой и указал на себя, жестом поясняя, что пойдет первым.
Крючок зацепился за скрытое крепление, раздался сухой щелчок повернувшегося замка, и вниз тяжело и шумно опустилась узкая складная лестница. Охотник сорвал с пояса гранату, бросил: «глаза», и, почти бегом поднявшись на несколько ступеней, зашвырнул снаряд внутрь. Полыхнувшую ослепительную вспышку я заметила даже через прикрытые веки. Тело пробрала дрожь, реагируя на сильный раздражитель. Мужчина быстро забрался по лестнице, исчезая в темном проеме. Я двинулась следом. Внутри были двое: крепко сложенная, немолодая вампирша и юноша, калачиком свернувшийся в дальнем углу. Зубастая, несмотря на явную слепоту, пыталась отчаянно сопротивляться. Вооруженная длинным кинжалом, она наносила удары, ориентируясь на звук перемещения. Каспер взял её на себя, и я со спокойной душой отвернулась, занимаясь юношей. Сына Параскивы мы нашли.
В проеме появилась голова Романа. Охотник показал мне большой палец, и влез внутрь, принимая на себя заботу о пленнике. Я же занялась осмотром помещения. На столбе, поддерживающем крышу, был прикреплен металлический ящик с навесным замком. Я несколько раз ударила яблоком меча, сбивая дужку, и распахнула дверцу. Внутри лежало несколько ампул мутного багрового цвета.
— Это оно? — спросила я, оборачиваясь к сидящей на полу вампирше, обездвиженной Каспером. — Эта дрянь была в крови у вашей Анели?
Зубастая хмыкнула, глядя на меня невидящими, слезящимися глазами.
— Так я тебе и сказала, — противный, полный превосходства тон вызвал во мне вспышку ярости. Я подошла и ударила ее в лицо перчаткой с посеребренным кастетом.
— Скажешь, — угрожающе пообещала я, — если понадобится, я раздроблю тебе каждую кость, выбью все зубы, буду резать по кусочкам, но ты мне скажешь все.