Еще большим испытанием стала «Тыква». Дампир удивлялся, как у него достало смелости вообще там появиться. Наверное, потому, что Леди сама предложила поехать в бар, несколько тренировок спустя. А любое желание мастера дампиром до сих пор воспринималось, как приказ, ослушаться которого он не смел. Вот уж где мир был по-настоящему враждебен. На Ирвина косились все, даже вышколенный персонал. В старшем баре стихли разговоры, едва Леди с учеником пересекли порог. Если бы не музыка, звук их шагов наверняка звучал бы весьма отчетливо. Не было, пожалуй, ни одной пары глаз, которая не следила бы за их передвижением. И остроту этих взглядов дампир ощущал не слабее, чем остроту ножа у горла. У стола мастер и ученик остановились. Компания присутствовала в полном составе, день, видимо, был «счетным». Тяжелый взгляд Святоши прошивал насквозь. Хмуро глядевший исподлобья Красавчик кривил губы. Бинго и Джокер, синхронно хмыкнув, отвернулись. Ирвин, чувствуя, как ноги сковывает холодом, а по спине скатывается капля липкого пота, вцепился в единственный живой взгляд — ободряюще улыбавшегося Саньки. Леди, между тем, поздоровалась с ребятами и села, кивнув ученику на свободный стул подле себя.
— Пусть сядет отдельно, — неожиданно резко произнес Красавчик.
Леди, вздохнув, поднялась на ноги, намереваясь уйти. Наемник изумленно вскинул брови. Мрак тронул сестру за локоть и тихо произнес:
— Не надо. Не обостряй. Все смотрят.
Леди поразмыслила пару секунд и едва слышно сказала, обращаясь к Красавчику:
— Я понимаю тебя, дружище. Попробуй и ты меня понять. Я сейчас делаю все, чтобы дать Вину шанс. Чтобы его не убили на выходе из «Тыквы». Помоги мне. Пожалуйста.
Пауза длилась несколько мгновений. Свят медленно повернулся и в упор взглянул на Красавчика. Тот раздраженно фыркнул и кивнул, отвернувшись и возобновив разговор с Джокером.
— Спасибо, — все так же тихо и смиренно произнесла Леди и вновь указала Ирвину на стул. Присев, тот ощутил, что именно люди называют «предобморочным состоянием». В прошлый раз он проходил по этому залу к дверям, полагая, что отправляется в последний путь. Теперь он не был уверен, что рад не оправдавшимся прогнозам. Леди почти не обращала на него внимания, но дампир знал наставницу достаточно хорошо, чтобы понять, как чутко она следит за ним. И не только за ним: за ребятами, за обстановкой вокруг, за передвижениями в зале. О расслаблении в дружеской компании и речи не шло: наставница, внешне беззаботная, была собрана и напряжена до предела. Ирвин просидел, почти не шевелясь, весь вечер. Санька пытался его разговорить. Пытался вытащить на улицу. Но наемница едва заметно покачала головой еще до того, как Вин успел спросить. «Прости», — одними губами обозначила она и вновь отвернулась, продолжая разговор с ребятами.
Жизнь, тем не менее, не останавливалась. Постепенно к присутствию Ирвина привыкали. Он вел себя абсолютно безукоризненно, не позволяя себе даже намека на какой-либо проступок. Леди начала брать его на заказы, что сразу же сказалось на самочувствии: свежая кровь вампиров придала сил. Рука перестала беспокоить, изредка ноющей болью напоминая о случившейся травме. Работать с Леди на тренировках становилось все легче: ее движения, плавные и бережные, гасили страх. Будто наставница вновь приручала своего ученика, как пугливое животное, сближаясь размеренно и осторожно. Спарринга с кем-либо еще Леди не допускала до тех пор, пока Вин сам робко не попросил попытаться встать с Санькой. А после настойчивой просьбы мастера окончательно перейти на «ты» дампир понял, что перешагнул порог новой реальности. Он жив, а с последствиями своих поступков как-то придется мириться.
С удивлением он обнаружил, что о произошедшем у падальщиков, кроме него и Леди, никто не осведомлен. Саня не знал ничего, а, значит, не знал и Мрак. Вин не понимал, почему Леди не считает нужным известить хотя бы своих друзей о том, как именно ее ученик заслужил свое право на второй шанс. Вполне понятно, почему его появление вызывало раздражение: поступок наставницы казался нелогичным. Необъяснимым, ни с точки зрения здравого смысла, ни с точки зрения инстинкта самосохранения. Возможно, прояснение обстоятельств могло бы спасти ее репутацию. Но мастер молчала.
Ирвин же привыкал чувствовать себя мебелью, предметом интерьера. К нему не обращались, за исключением редких случаев, когда отделаться брошенной в воздух фразой было невозможно. О нем почти не говорили, но, если уж приходилось, то обсуждали в третьем лице, так, будто дампир при разговоре не присутствовал. Ирвин старался хранить молчание, тем более что, однажды робко вступив в беседу, обнаружил, что его попросту проигнорировали. Словно его и не существовало. Леди пока никак не вмешивалась в ситуацию, соглашаясь с тем отношением, которое избрали ее товарищи. Ирвин ее понимал. Каждый выход за пределы логова напоминал боевое задание: наемница, собранная и напряженная, держала под контролем их обоих, ни на секунду не позволяя себе ослабить бдительность. Напряжение нарастало. Внутри вновь начинала кипеть горячая ярость. Вину хотелось ощутить себя абсолютно живым, раз уж жизнь была ему подарена. Стать человеком, имеющим право присутствовать в этом мире.