— Держись, сестренка. Еще не все потеряно. Макс работает на износ. Тебе сейчас самой надо восстановиться как можно быстрее.
— Я запросил помощь, — тихо продолжил доктор. — У друзей. Попробуем что-то сделать. Но, исходя из той информации, что ты сегодня утром мне передала, отраву для Ирвина готовила Габриэля Возняк. На данный момент, во всем государстве нет никого, кто был бы в этой области лучше нее…
— Черт, — вновь скривилась я, чувствуя, как по щекам бегут слезы отчаяния.
— Леди, твой пессимистический настрой обусловлен действием наркотика. Как и паника, — тон врача изменился, обретя менторские нотки. — Чем быстрее ты придешь в себя, тем лучше.
— Хорошо, я же не спорю, — я прикрыла глаза, чувствуя, как упомянутая Максом паника накрывает меня с головой. — Мрак, будь добр, принеси из моей машины вещи и бумаги. Сумка в багажнике. Собрала, что вспомнила, пока мы ездили за машиной Вина. Попробую поработать над шифром. Все равно, мне пара дней бессонницы обеспечена…
— Это вряд ли, — возразил мой доктор. — Будем выключать тебя снотворным.
— Макс, мне время дорого! Нам Габриэля нужна! — мой голос становился все громче, почти срываясь на крик. Каждое слово отзывалось волной боли в голове.
— Именно потому, что время дорого, тебе следует послушаться меня. Когда Ирвин очнется, ты будешь нужна ему. Приходи в себя.
— Но нужно дежурить… Мрак и так уже весь день…
— Не нужно, — покачал головой брат, — мы приняли меры предосторожности.
Я скосила глаза на Ирвина и обнаружила, что его руки прочно зафиксированы специальными наручниками, а тело привязано к кровати оставленной мной веревкой.
— Главное, чтобы каркас выдержал… — пробормотала я, чувствуя, что на беседу ушли все силы.
Следующие двое суток прошли, как в полусне. Я не чувствовала смены дня и ночи, то проваливаясь в кошмары, то беспокойно шатаясь по палате, снедаемая ужасом. Где-то на задворках сознания билась мысль, что паника, действительно, обусловлена побочным эффектом от стимулятора, но объять эту истину всецело мозг не мог. Невзирая на слова брата о принятых мерах, в палате рядом со мной все время кто-то присутствовал. Открыв глаза после очередного подаренного снотворным сна, исполненного кошмарами, я обнаружила сидевшую в кресле с книгой Ами. Как ни силилась, вспомнить после содержание нашей беседы я не смогла. В голове витали лишь обрывочные образы. После моего пробуждения наставница позвала медицинскую сестру, которая сделала мне пару уколов и велела больше пить. Ами строго отслеживала соблюдение мною назначенных рекомендаций, буквально заставляя меня прикладываться к бутылке с минеральной водой. Медикаменты Макса помогали: я не знаю, как бы перенесла период отмены, если бы не поддержка. По крайней мере, мне хотя бы не хотелось повторной дозы. В прошлые разы именно с этим желанием бороться было труднее всего.
На четвертые сутки я открыла глаза утром, чувствуя себя абсолютно разбитой и подавленной. Время шло. Часы на стене тикали оглушающе громко, отправляя в прошлое минуту за минутой, а я все не могла приблизиться к решению задачи. Визуально состояние Ирвина не менялось. Он все так же лежал неподвижно, словно пластиковый манекен, муляж. И отсутствие жизни в привычных мне чертах вызывало острую тоску, поглощая последние краски поблекшего мира. Мне казалось, даже его черные пряди будто выцвели, стали тонкими, похожими на синтетические нити. Медленно встав с постели, проверяя, насколько хорошо слушается меня мое почти обесточенное тело, я неровными шагами подошла к кровати Ирвина и положила ладонь на его холодное запястье. Кожа была очень бледной и какой-то тонкой, едва ли не прозрачной. Если бы не аппаратура, отсчитывающая мучительно медленный пульс, я подумала бы, что мой ученик мертв. Работники Макса потратили несколько часов жизни, подстраивая оснащение клиники под физиологические параметры моего щенка. В первые часы аппараты с завидной регулярностью сигнализировали о смерти пациента, доводя меня едва ли не до истерики.
— Вин, — едва слышно позвала я, наблюдая за его лицом. Никаких признаков того, что ученик меня услышал, не обнаружилось. — Что же с тобой такое, черт побери… Я тебя вытащу, слышишь? Я справлюсь.
Погладив его по руке, я вздохнула и побрела в душ. В том, что случилось, прежде всего, была моя вина. Это я не доглядела. Не выяснила дотошно информацию. Не заметила тревожных нестыковок. Я была мастером Ирвина. И вновь подвела его, допустив смертельно опасную ситуацию.