— Господин, прошу прощения! Это не вы обронили, случаем?
Хенек, отвлекшийся от разговора, недоуменно взглянул на человека в замызганной форме, но инстинктивно сделал пару шагов, силясь рассмотреть, о чем, собственно, его спрашивали. Этого оказалось достаточно: объект попал в слепую зону камер наблюдения. Каспер шагнул вперед, сокращая расстояние, и брызнул в лицо Хенеку струей из баллончика. Подоспевший Ромек поймал оседавшее тело и, пользуясь помощью напарника, упаковал в мешок. Леди же, как ни в чем не бывало, продолжала разговор с невидимым собеседником: камеры записывали только картинку, без звука. Закинув тело в контейнер, «мусорщики» покатили свою добычу по дорожке. Леди резко всплеснула руками и, быстро и сердито развернувшись, вошла обратно в здание, словно объятая раздражением. Разумеется, Хенек — это не Габриэля. Но, все же, лучше, чем ничего.
Глава 32. О дармоедах и карт-бланше.
В номер они попали поздно, лишь в первом часу ночи. Леди, едва за ними закрылась дверь, стремительно схватила вещи из шкафа и чуть ли не бегом проследовала в ванную, заперев за собой дверь. Ирвин плюхнулся на кресло в спальне, ожидая, пока мастер покончит с водными процедурами. Ее ненависть к сложным прическам, нарядам и макияжу была хорошо известна ученику, и затевать разговор до того, как наемница приведет себя в порядок, было неосмотрительно. Вин чувствовал необходимость обсудить произошедшее. Остальные новости, разумеется, волновали его, но куда меньше, чем случившийся в коридоре поцелуй. Однако задавать вопросы раздраженной Леди было, по меньшей мере, бессмысленно, и дампир терпеливо ждал. Она вышла только лишь через полчаса, одетая в черные брюки и темно-синюю водолазку, с туго заплетенной косой, умытая и нервная. Ученик поднялся ей навстречу, но наемница нетерпеливо отмахнулась.
— Вин, прости, я вынуждена отложить наш разговор еще на некоторое время. Мне необходимо пройтись. Решить кое-какие дела.
— Я с тобой! — отозвался дампир, сожалея о том, что не счел нужным переодеться, оставшись в очередном парадном костюме.
— Нет, — железным тоном пресекла его порыв Леди. — Прости, у меня возникли дела личного характера. Я вернусь через час или полтора.
Она надела короткое пальто и покинула номер так поспешно, словно спасалась бегством с тонущего корабля. Ирвин некоторое время тупо смотрел на закрывшуюся дверь, потом со вздохом поднялся и прошел в ванную, ощущая настоятельную потребность умыться. Но мысли, взбудораженные выпитым алкоголем и событиями вечера, никак не желали подчиняться, вновь и вновь возвращая его к воспоминаниям о поцелуе. Да и поведение Леди в следующие часы не поддавалось разумному объяснению. После танца с тем седовласым мужчиной наемница явно была взвинчена до предела, растеряна и, кажется, обескуражена. Причины ее реакции ученик не понимал. Ирвин со стоном уперся руками в белоснежную столешницу, склонившись над раковиной, и внезапно замер. Крышка мусорного ведра, открывавшегося нажатием ноги на педаль, не пожелала опуститься: видимо, механизм заел. В аккуратно заправленном пакете, поверх ватных дисков, испачканных следами косметики, валялся скомканный бумажный листок. Ирвин вытащил его и, разгладив, уставился на несколько предложений, написанных стремительным, но отчетливым почерком.
«Мы все знаем. Мы тебя отпустили. Собор Святой Ребекки, с половины второго и до двух часов ночи. Приходи».
Ощутив липкий озноб подступающей паники, Ирвин буквально выдрался из одежды, кажется, вырвав пуговицы на рубашке. С максимально возможной скоростью он натянул захваченные на всякий случай джинсы и джемпер, накинул пальто и выскочил из номера, чудом не забыв ключ. Времени связываться с Джокером не было, да и уверенности, что вторжение в личное пространство будет оценено наемницей благосклонно, Вин не ощущал. Едва ли не бегом достигнув ближайшего оживленного перекрестка, Вин поймал такси и, попросив отвезти его к собору Святой Ребекки, устроился на сидении, пытаясь справиться с тревогой. Ощущение, что Леди грозила опасность, никак не желало оставлять его.
Такси петляло по улочкам старинного города, словно растворяясь в бликах ночных огней. Чем дальше они погружались в удаленные от центра районы, тем темнее становилось вокруг, тем медленнее двигался автомобиль, словно ночь была густой и вязкой, препятствуя движению. Ирвин несколько раз поторапливал водителя, и, в конце концов, добился своего, пообещав утроить сумму. Собор Святой Ребекки оказался заброшенным и полуразрушенным зданием, притулившимся на самой окраине города. Вин попросил водителя подождать, но тот отказался наотрез. С тяжелым вздохом Вин расплатился и пообещал солидную прибавку, если такси его, все-таки, дождется.