— Кто?
— Эди, мой любовник.
— Черт, я понимаю, тебе уже за тридцать, но при словах «мой любовник» меня до сих пор передергивает и раздирает от желания прочесть тебе лекцию о контрацепции, — усмехнулся отец. — Этот малохольный болван? Вряд ли бы он додумался. Тело нашел я, милая. Вернее, оно подвернулось мне по работе. А Саломея долго не могла решить, разыграть трагедию или закатить истерику. В итоге, трагедией она обошлась на опознании, а истерику закатила позже, отстаивая свое право оградить тело «дочери» от неугодных Богу вмешательств типа судебно-медицинской экспертизы. Ясное дело, сравни специалисты нашу кровь, подлог бы раскрылся. Твоя мама получила настоящее удовольствие от этой игры.
— В тот момент, мой поступок казался мне единственно верным вариантом, — удрученно пробормотала я. — Девятнадцать лет спустя все выглядит немного иначе.
— Да, нам было непросто принять твое решение, — согласно кивнул Рышард. — Но это был твой выбор, и мы тебе поверили. Хотя, не могли оставить совсем без присмотра.
Я ощутила знакомое чувство близкого присутствия дампира и чуть дернула головой влево.
— Что-то не так? — обеспокоился отец.
— Нет, все в порядке. Ирвин пришел. Прячется. Видимо, отследил меня от гостиницы.
— Твой… — мой отец замялся и буквально выплюнул следующее слово, — любовник?
Я усмехнулась, оценивая иронию общения с повзрослевшей дочерью.
— Нет, пап. Он мой ученик. Ему можно доверять. Полагаю, он решил, что мне грозит опасность и поспешил на помощь. Не думаю, что он нас слышит. Скажи… А вы больше… У меня нет брата или сестры?
— Нет, детка. У Саломеи больше не было возможности родить. И, откровенно говоря, учитывая нашу с ней жизнь, это к лучшему, — покачал головой мужчина.
— Ты сказал, вы присматривали за мной?
— Разумеется. Как ты думаешь, почему, едва ты начала работать, на тебя сразу посыпались хорошие заказы?
— Папа! — возмущенно воскликнула я, прозревая.
— А что? Заботился о дочери, как мог. Меня весьма впечатлила твоя карьера. Хотя, порой ты заставляла нас поволноваться. И, милая, дело, в которое ты сейчас влезла… Нехорошее оно. Рискованное. Слишком далеко наверх тянутся корни. Я не вправе тебе давать советы, но не следует ли отступиться?
— Не могу, пап. Прости, — пожала плечами я, напряженно ожидая его гнева. — Это дело касается лично меня. И моего ученика.
— Ну, что ж поделаешь. Помогу, чем смогу. Обратиться ко мне ты всегда можешь, — отец посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, как слезы подкатывают к горлу. — Малыш, я понимаю, что твой статус не предполагает близкого общения с семьей, но… Может, ты как-нибудь к нам приедешь? Мама рада будет. Она жутко скучает.
— Я приеду, пап. Обязательно. Но чуть позже: сейчас дела требуют моего присутствия в Грожене. Кстати, где вы сейчас?..
— Как ты угадала во время танца: неподалеку от Корвага, — усмехнулся отец. — Каких-то триста пятьдесят или четыреста километров от тебя.
— Отлично, полдня пути, — улыбнулась я, впитывая глазами его образ. Мне нестерпимо, до судорог, хотелось подойти и обнять его. Но я тоже понимала, что сейчас не время. — Только, пожалуйста, не называй меня больше по имени. Ты верно сказал: та девушка умерла.
— И как же тебя называть? — насмешливо взглянул в мои глаза отец. — Леди? «Леди, иди обедать!» Нечто среднее между чинным обращением и собачьей кличкой.
— Между прочим, прозвище я заслужила именно своим воспитанием и происхождением, — с легкой обидой отозвалась я. — Но ты прав. Дома можно. А в других местах лучше пользоваться именем Каталина.
— Хорошо, Кати, — кивнул отец. — Номер запишешь?
— Продиктуй, я запомню… Рик, — вернула ему шпильку я.
— Я рад, что встретил тебя, детка, — тихо произнес отец, вглядываясь в мое лицо с не меньшей жадностью, чем я в его. — Чертовых девятнадцать лет я об этом мечтал.
— Я тоже. Увидеть вас хоть мельком, — еще тише призналась я. — Я могла бы разыскать вас. Но была уверена, что вы придете в ярость, узнав правду.
Рышард усмехнулся и продиктовал мне номер, повторив дважды, для верности.
— До встречи, папа, — улыбнулась я на прощание. — И, да, еще кое-что. Пожалуйста, проследи, чтобы твоя охрана не схлестнулась с Вином.
Я дернула подбородком в сторону церкви, потом в сторону зарослей за спиной отца. Тот усмехнулся:
— Дармоеды. Не могут нормально затаиться.
— Ну, я же одна из лучших. Я люблю тебя. Поцелуй, пожалуйста, маму.
— И я тебя люблю, детка. Поцелую. Не пропадай больше. До встречи.
***
Когда Леди закончила рассказ, в бутылке осталось лишь две трети. Мастер сидела, скрестив ноги и бездумно глядя перед собой. По ее щекам скатывались мелкие слезинки, но наемница, похоже, их не замечала. Вин замер на своем месте, опасаясь пошевелиться, чтобы не потревожить мастера неловким движением. Он мог себе представить, что чувствует сейчас его наставница. Родители Ирвина погибли, когда ему было меньше пяти лет. И он многое бы отдал за шанс увидеть их хоть на минуту. Но, даже если бы случилось чудо, пятьдесят лет, прошедших с момента его обращения, вряд ли бы оставили их в живых. Да и являться в таком виде Вин бы не посмел. Осознав, что рассказ окончен, дампир наклонился вперед и погладил наемницу по руке.