Хенека устроили в том же помещении, где мы с Ромеком допрашивали вампиршу. Правда, условия обеспечили куда более сносные: за стеной, которая казалась мне вполне основательной, обнаружился коридор, ведущий в несколько небольших и надежных камер. У пленника была постель, возможно, не слишком удобная, зато наверняка полезная для позвоночника, миниатюрный стол, как и кровать, надежно вмонтированный в пол, и даже закуток для справления естественных нужд. Передвигаться по своему временному жилищу Хенек мог без ограничений: длины прочной цепи, приковывавшей его руку к ножке кровати, вполне хватало. В коридоре перед камерой стояло кресло, должно быть, удобное, невзирая на потертый и обшарпанный вид. А в кресле сидел Мирча. Такой же потрепанный и усталый, разве что, не обшарпанный. В его руке лежала книга, но, судя по всему, чтение охотник оставил давно, сдавшись одолевавшей его дремоте.
— Мирчек, черти дери твою зубастую родню, а ну, подъем! Какого лешего ты тут отдыхаешь? — с удовольствием заорал Каспер, подскочив к самому уху нерадивого часового. Молодой мужчина аж подпрыгнул, непонимающе глядя на собрата.
— У меня чуть сердце не разорвалось! — недовольно пробурчал он, явно воздержавшись от комментариев покрепче при виде нас с Вином. — Не сплю я. У меня таймер запущен, каждые пять минут проверяю.
— Как с Ляской по углам миловаться, так ты первый, а как дежурить, так устал, — пробурчал наш провожатый. — Смотри, Юзеф узнает, шкуру спустит. Если от тебя что останется после того, как с тобой Агата поговорит.
— Да не сплю я, что пристал! — огрызнулся Мирча, взъерошивая светлые волосы. — Цел он.
— Пока цел, — плотоядно улыбнулась я. Часовой отпер дверь, быстрым взглядом обозрел камеру и пропустил нас с учеником вперед.
Хенек лежал на кровати, подложив свободную руку под голову и возложив правую ногу на согнутую в колене левую. Никакого напряжения в его позе не ощущалось, словно бы он просто отдыхал, воспользовавшись неожиданной передышкой в нескончаемой чреде дел.
— Пришла все же скрасить мой досуг? — скучающе поинтересовался он, окинув нас ничего не выражающим взглядом. — Тебе блондинкой лучше было.
— Досуг будет разнообразным, не волнуйся, не заскучаешь, — ласково пообещала я, рефлекторно поправив обретшие утром привычный цвет волосы. — Узнал меня во Дворце?
— Узнал — не наслаждался бы сейчас восхитительными условиями данного помещения. Насчет спутника твоего мысль мелькнула, но слишком поздно, — проворчал в ответ Хенек.
Я присела на край кровати, едва не касаясь бедром пленника. Ирвин, скрестив руки, замер у двери.
— Давай начистоту. Мне нужны Габриэля и Геральд. Где они?
— Ну, Габриэля всем нужна. Добро пожаловать в клуб. Ты третья в очереди, после Престола и Армии. А Геральд, полагаю, будет польщен. Но ничем помочь тебе не могу, — пожал плечами мужчина и отвернулся, уткнувшись взглядом в стену. Я ощутила легкую дрожь, пробегавшую по его мышцам. Значит, все же, спокойствие напускное.
— Ответ неправильный. Дорогой, мы с тобой можем провести время долго, насыщенно, качественно. Мне точно понравится, тебе — не уверена. Если мои способности тебя не удовлетворят, то там за дверью дожидается своей очереди потрясающий мужик, у которого зубастые твари поют соловьями. Он тоже готов тебя развлечь. Кстати, Ирвин вот скучает. Смотри, сколько желающих скрасить твое одиночество. Есть и другой вариант: мы сейчас спокойно поговорим, ты изложишь мне все, что меня интересует, и выдохнешь с облегчением.
— И, что, уйду живым и невредимым? — хмыкнул Хенек.
— Сумеешь договориться с охотниками — уйдешь. Я пообещала им всех, кроме Себастиана, так что тебе ничего гарантировать не могу, я не хозяйка твоей жизни.
— По крайней мере, честно. Извини, крошка, спокойно и по-быстрому не выйдет. Придется тебе постараться.
— Желание мужчины — закон, — улыбнулась я, зло и с предвкушением. — Мирча, можно тебя? Надо проводить дорогого гостя.
Постараться пришлось нам всем. Ромек меня быстро оттеснил, проворчав «не умеешь пытать — не лезь». Что ж, правда была на его стороне, пытать я, действительно, не умела. И не испытывала такого желания. Фантазии и опыта мне явно не хватало, хотя с выдержкой, как выяснилось, было все в порядке. Хенек «запел» через полтора часа интенсивной беседы с Ромеком, после нескольких сломанных пальцев, пары десятков не опасных, но болезненных ран и красочного изложения ближайших перспектив. Роман умел получать удовольствие от процесса истязания, чего никак нельзя было сказать о нас с Ирвином. Меня непрестанно мутило, а дампир судорожно стискивал зубы, признавшись мне потом, что находиться в замкнутом помещении, настолько пропитанном запахом человеческой крови, являлось настоящей пыткой для него самого.