Конечно, как профессионала Леди стоило уважать. Мало кто из наемников вкладывал столько сил в работу над своим мастерством. Она на голову опережала большинство убийц, которых знал Саня. Ловкая, сильная, умелая и бесстрашная — во всем, что касалось профессии, ученик восхищался сестрой мастера. Но, чем лучше он ее узнавал, тем яснее ощущал ледяной панцирь, сковавший душу женщины. Пожалуй, только с Мраком она была предельно открыта и расслаблена. Ну, может быть, еще и с Тенью. Саня был уверен, что им она вряд ли когда-либо причинит вред. А с остальными Леди удерживала тщательно составленный образ идеальной наемницы, благородного хранителя Кодекса. Тем не менее, Саня интуитивно чувствовал в ней неискренность. Он мог бы поклясться, что, если Леди припрет, через Кодекс она перешагнет, не задумавшись. Что, собственно, и продемонстрировал финал их первого года с Вином. И ведь никто не посмел ей всерьез возразить. И Санька до сих пор не мог понять, почему. Если бы наемники договорились, собрались компанией, даже присутствие мастера не помешало бы им убить Вина. Но не решился никто. Леди всегда держала в страхе тех, кто не относился к ее друзьям. Предпочитала даже перегнуть палку, но гарантированно отбить охоту иметь с ней какие-либо споры в будущем. Видимо, в тот раз репутация сработала на нее.
И, тем не менее, в общении с Вином в последнее время Леди демонстрировала необъяснимую мягкость. Дампир допустил катастрофическую ошибку, не известив мастера о случившейся драке с Рыбаком. Это был не просто протест: он нарушил условия, правила, на которых строилось общение мастера и ученика. Мрак, да и любой другой наставник, подобного не спустил бы. Десять дней домашнего ареста — смешное наказание для такого проступка. И оскорбительный комментарий, брошенный Ирвином в лицо Леди вечером перед отъездом в Старжвидку, тоже тянул на хорошую трепку. Но наемница проглотила оба проступка, как и бесконечную череду мелких выходок. И Саня не мог себе этого объяснить. От глупых слухов относительно того, что Вин, видимо, весьма радует наставницу в постели, Саня отмахивался. И не из-за того, что знал ситуацию со слов друга. Он был абсолютно уверен, что Леди не из тех, кто станет спать с собственным учеником. Даже если сама того захочет.
Теперь же ему в голову пришла неожиданная мысль: а что, если Вин прав? Что, если Леди, действительно, увлеклась своим щенком? Спать бы она с ним не стала, да. Но ослабить контроль, дать послабление в дисциплине, в качестве знака внимания, вполне могла. Весьма глупо было бы на месте Ирвина не бояться повторения поездки к падальщикам. На самоубийцу Вин не походил. В конце концов, дампир должен знать свою наставницу значительно лучше, чем Саня. Так, может, он в своих предположениях был прав?..
Тем не менее, в данный момент, Саня находился перед выбором. Он точно знал, что рассказать обо всем своему мастеру являлось единственно верным решением. И не надо быть гением, чтобы понять, что следующим шагом Мрака стал бы звонок Леди. Препона на пути, вымощенном благими намерениями, заключалась в том, что Ирвин взял с него слово, что Санька не расскажет об их тайне ни одному из мастеров. Предавать доверие друга молодому человеку не хотелось. Зная характер Вина, он понимал, что тот не простит. Вернее, простит, но не сразу. Не скоро. С другой стороны, зато, возможно, дампир останется жив…
Саня тяжело вздохнул, взвешивая «за» и «против», и уже поднялся, намереваясь пойти к мастеру, как вдруг застыл. Ему было известно место и время встречи Ирвина с информатором. Он вполне может подстраховать друга, не вмешивая мастеров. В конце концов, площадь перед Оперой — место людное, оживленное, а связаться с наставником можно в любой момент. Заказов у Мрака на сегодня не намечалось. Приняв решение, Саня подготовился к выезду, прикинув, какое оружие имеет смысл взять с собой, и, известив мастера о своем отсутствии в ближайшие несколько часов, отправился к Опере: изучать местность и готовить засаду.