Леди застыла, словно окаменев. Потерявшее подвижность лицо с резко заострившимися чертами и сжатыми в ярости губами мгновенно побелело.
— Что ты имеешь в виду? — очень тихо, спокойно, почти смущенно поинтересовалась наемница. И только глаза выдавали полыхавший в ее душе пожар гнева. Вина пробрало до костей. Тело охватила крупная дрожь, адреналин ударил в голову, требуя немедленных действий. Дампир сделал еще один шаг, намереваясь увести или, если понадобится, силой уволочь друга. Наемница на миг выпустила из прицела глаз Саньку, и быстро, бритвенно-остро глянула на собственного щенка. Вин едва не упал, почувствовав, как ноги приросли к земле, отказываясь послушаться своего хозяина и сделать следующий шаг. Зеленые радужки словно помертвели, подернувшись пленкой инея. Злой и колючий огонек, тлевший в глубине замершего взгляда, заставил проглотить почти сорвавшиеся с губ слова.
Санька, привыкший к огненным вспышкам ярости своего наставника, и не чуявший беду в ледяном тоне Леди, произнес, подписывая себе приговор:
— Я имею в виду, что тебе следовало бы разобраться в отношениях со своим щенком, прежде чем чужих воспитывать.
Меч скользнул из ножен стремительно, словно вспорхнула испуганная звуком легкокрылая птица. В глазах Саньки отразилось изумление, но лишь на миг, а потом злость и раздражение взяли свое. Он рывком выдернул свой клинок и замер в низкой стойке, почти касаясь острием земли. Ирвин, казалось, потерял возможность дышать: воздух никак не желал попасть в горло. Мрак сорвался с места, в долю секунды подскочив к замершим в боевых позициях мечникам и разделив их телом.
— Леди? — напряженно позвал наемник, не отрывая взгляда от лица сестры. — Мастер этого засранца — я. Разбирайся со мной.
— Око за око, брат, — безразличным, абсолютно лишенным эмоций голосом произнесла наемница. — Однажды ты позволил себе воспитывать моего щенка. Без разрешения. Но я право наставника уважаю. Если хочешь — вставай. Я буду драться.
— Мастер, разреши мне самому, — коротко и нервно попросил Саня.
Мрак отступил назад, остановившись рядом с Вином. Напряжение, повисшее над площадкой, не давало никому и рта раскрыть. Не успевшие зайти в дом Каспер, Святоша, Гислина и оба охотника подтянулись ближе, остановившись подле Красавчика и образовав широкий полукруг.
Леди коротко взмахнула мечом, салютуя противнику, и застыла, выбрав высокое положение клинка и опираясь на достаточно беспечно выставленную вперед правую ногу. Меч она сжимала в левой руке. Ирвин почувствовал нараставшее беспокойство: драться с травмой ребер — не лучшая затея. Но острый взгляд Леди, вынудивший его остановиться минуту назад, не позволял даже подумать о вмешательстве. Глаза, которые он столько раз видел в кошмарах, вновь воплотились в реальность. Как бы Вину ни хотелось разрешить конфликт, защитив друга, перечить Леди сейчас было равносильно самоубийству.
На какое-то время противники превратились в диковинную скульптуру, прощупывая друг друга взглядами. Наконец, Санька не выдержал. Его меч рванулся верткой змеей, мимоходом попытавшись зацепить правое колено противницы и нырнув дальше, к животу. Наемница убрала ногу и ответила, казалось, рассеянным движением, едва коснувшись оружия противника. Но это легкое касание, похожее на поцелуй стали, сопровождающееся мелодичным звоном, отправило клинок ученика дальше вверх, добавив инерции. Меч Леди попытался дотянуться до оставшегося беззащитным бока, но Саня вовремя сменил стойку и отозвался резким рубящим ударом, попав… по пустоте. Легко и невесомо, словно танцуя, наемница развернулась, отступая, и ударила из-под руки. Острие клинка чиркнуло по Санькиной щеке, в опасной близости от глаз. Вин понял, что произошло, куда раньше остальных: запах крови коснулся его ноздрей за целое мгновение до того, как на коже друга возникла красная нить, пухнущая и расширяющаяся. Ученик, не обращая никакого внимания на досадный порез, сделал пару шагов назад и вновь ринулся в атаку. На этот раз, из высокой стойки.
Ирвин с предельным вниманием наблюдал за руками и телом Леди. Меч крутился, как бешеный, словно увлеченный диким и бесшабашным народным танцем. Дампир не мог вспомнить, чтобы его наставница хоть когда-то допускала такое количество вращений и перехватов. Лишь на четвертом контакте сражавшихся он сообразил, что мастер гасит инерцию, не позволяя оружию ударить в полную силу. Гибкое и послушное тело женщины, словно позабыв о полученной травме, двигалось нарочито спокойно, плавно, с ленцой, меняя стойку на стойку, выпад на блок, уклоняясь и пропуская удары противника мимо. А вот руки сновали с поражающей воображение скоростью. Ирвин осознал, что наставница была права: он вполне мог не тормозить себя на тренировках. Да, благодаря отличной от людей физиологии, он сумел бы выдать темп и порезвее. Правда, тогда вся стратегия боя свелась бы к отточенным до автоматизма сочетаниям приемов, грубых и прямолинейных. Леди же успевала думать. Даже не думать: анализировать, планировать, менять на ходу логику движения, заменять одну реплику другой. Вин понимал гибкость воплощения замыслов по мельчайшим движениям кисти, по еле заметной смене угла наклона корпуса, по тому, как наставница переносит вес и положение тела. Руки выплетали сложную вязь, цели которой дампир пока постичь не мог. Но знал наверняка: захоти Леди, поединок закончился бы, едва начавшись.