— Ты боишься ее не разумом. Инстинктом. Чутьем, которое лежит куда глубже всего того, что присуще людям. И ничего ободряющего я тебе сказать не могу: ты правильно делаешь, что боишься. Не знаю, что с тобой сделала Леди, чтобы научить тебя так бояться. И, повторюсь, ничего не хочу об этом знать. Но, уверен, при необходимости, она, не усомнившись и на миг, повторит сделанное. И даже превзойдет: если посчитает, что жесткие меры нужны. Я не стану вмешиваться в ваши с Леди отношения. Не только потому, что она мне этого не позволит. Не только потому, что это противоречит Кодексу. В первую очередь, по той причине, что такое вмешательство всегда отрицательно сказывается на ученике. Но, Вин, если тебе вдруг потребуется поддержка, ты можешь ко мне прийти.
Ирвин сморгнул, прогоняя оцепенение, и удивленно посмотрел на собеседника. Потом зло прищурился и спросил:
— Что, пожалел несчастного влюбленного вампира?
Святоша хмыкнул, но тон его был серьезен:
— Нет. Посочувствовал. Меня поддержать было некому. А иногда очень хотелось…
Несколько мгновений беседку наполняла тишина. Ученик вздохнул и сказал куда более дружелюбно:
— Извини. Не ожидал. Подумал, что ты издеваешься. Спасибо, Свят. Не буду обещать, что воспользуюсь предложением, но, тем не менее, мне приятно. Спасибо.
— Не за что, — наемник хлопнул дампира по плечу и выпрямился, намереваясь вернуться в бар.
— Вопрос только в том, кто поддержит Леди… — едва слышно проговорил Вин, не предполагая, что Святоша его услышит. Но тот остановился.
— Ами. Мрак. Агата. Ты совершенно зря за нее переживаешь. То, что Леди имеет сложный характер, не означает, что у нее нет близких друзей. Ей есть, на кого опереться. Гораздо интереснее другой вопрос: кто сможет ее остановить? Леди куда сложнее, чем ты думаешь. У нее много своих тайн. Одно я знаю точно: если она приняла какое-то решение, никому не посоветую вставать на ее пути. Если честно, я даже в способностях Ами не уверен.
Глава 7. Об именах и мужских разговорах.
— Ну что, щенок, поговорим по-мужски? — насмешливо произнес Мрак, поднимая меч.
— Легко, — дернул бровью Ирвин, вставая в защитную стойку. Оружие приятно отягощало руки. Дампир постарался расслабиться и сконцентрироваться на окружающем пространстве. Справа грозной тенью застыл Санька, готовый поддержать мастера.
— Смотри, сам напросился, — наемник ударил длинным косым выпадом, сразу же сместившись и уводя меч вниз.
Ирвин отмахнулся от первого удара, отступил и, почти не глядя, подставил левый клинок под удар Саньки.
— Ноги, Вин! — сердито окликнула Леди, и дампир на ходу поправил стойку. Развернулся, встречая «ножницами» тяжелый прямой удар Мрака, чтобы тут же вывести мечи из сцепки и ответить Саньке.
— Спину дотяни, — так же недовольно добавила мастер. Ученик послушно выпрямился, напрягая мышцы и ощущая мгновенно появившуюся легкость в руках. Вновь встретив нападающих блоком, он сместился правее, намереваясь атаковать.
— Мрак, поднажми, а то мы тут думать начали, — насмешливый голос наемницы царапнул слух. — Давай в полном темпе.
По залу ползли косые лучи заходящего солнца, периодически ослепляя дерущихся. Противники наседали, но Вин вдруг почувствовал то, о чем неоднократно говорила наставница. Пространство сузилось до точки, замерев на острие клинка, и тут же расширилось, вмещая в себя все звуки, запахи и цвета, окружающие дампира. Он услышал секундную задержку между вдохом и выдохом Саньки и пригнулся, уходя от атаки Мрака. Крепким блоком встретив приятеля, сделал ложный замах и тут же выпрямился, заметив мелькнувшую в полосе света тень. Разворачиваясь к наемнику и сбив его оружие в сторону, Ирвин понял, что успевает. Успевает слушать, успевает осознавать, успевает замечать. И начинает успевать вести бой, а не просто отвечать на реплики партнеров. Шаги стали даваться легче. И, двинувшись вперед, дампир, в какой-то момент, почувствовал, насколько неудобно стоит правая стопа. Как натягиваются мышцы, все, от голени до пресса, мешая ему выполнить удар с длинной руки. Развернув ногу, Вин перешел в атаку и услышал короткое:
— Молодец!
Поединок продолжался еще около пяти минут, но Ирвин действовал уже довольно лениво, всецело захваченный новыми ощущениями. Все яснее чувствовался ритм, создаваемый их шагами, ударами, биением его сердца, дыханием бойцов. И отчетливо, как ошибка пианиста, слышался диссонанс, когда кто-то из его противников менял тактику, намереваясь нанести удар.