Спустя время, Вин, постепенно привыкавший к своему новому положению, стал замечать то, о чем ему пыталась сообщить Ами. Тень вины, сквозившей в каждом действии Леди. Он не мог понять, в чем может себя считать виноватой она, находившаяся в своем праве, потребовавшая вполне адекватную цену за предательство, поставившее под угрозу ее жизнь и жизни ее друзей. Наемница имела все основания требовать смерти ученика.
…Но имела ли право запросить такую расплату? Сомнения стали вгрызаться в сознание дампира исподволь, как личинки моли в небрежно сложенную шерсть. Падальщики знали, как обращаться с вампирами, безусловно. У них имелось все необходимое для того, чтобы усилить боль, сломить отличную от человеческой выдержку. Но Леди не освободила ему рук. Более того, именно она сковала ученика, заранее надев наручники. Наверняка отлично понимая, что вреда ей раскаявшийся щенок не причинит. Ирвин ни разу не сопротивлялся ей, с момента обнаружения его связи с Лизой. Он принимал заслуженное наказание. Значит, она понимала, что, обездвижив его, облегчит работу падальщикам. И то, что сказал ему Эрик, после приказа остановиться… Даже если о фанатичной преданности и любви к мастеру могли знать другие наемники, то о значении Леди для дампира доподлинно было известно только самой наставнице. С Санькой Вин не говорил настолько подробно. Значит, и эти занятные факты поведала исполнителям сама Леди…
Мастер не только не посчитала нужным присутствовать при исполнении выбранного наказания. Не только лишила его себя, своей реакции, своего участия. Она предала его доверие, раскрыв падальщикам все, что Вин полагал разделенной на двоих тайной. И, коль скоро она, действительно, провернула весь отвратительный план исключительно ради головы Себастина, то принесенное в жертву доверие было осознанным шагом. Преднамеренным. Циничным.
Злость разгоралась в нем пожаром, снедая чувство вины, постепенно угасающее под напором жадного пламени. Едкая, жгучая обида наполняла нутро ядовитыми парами ненависти. Между ним и Леди существовало соглашение об обучении. Да, он нарушил его, совершил предательство. И, по принятым законам, должен был расплатиться за это своей жизнью. Знал об этом заранее, наверняка. Но имела ли мастер право требовать расплаты душой? Бросать, как мелкую монетку в шапку просящего, его любовь и доверие? Его человечность? Леди надеялась восстановить обучение, признав, что сможет ему доверять вновь. Но как теперь он мог доверять ей? И захочет ли сам Вин продолжать обучение? В конце концов, Леди обещала отпустить его, когда ситуация выровняется. Возможно, стоило терпеливо выждать некоторое время, а потом уйти, чтобы не длить пытку в собственной душе?
Но цена таким бравадам была невелика. Вин был достаточно сообразителен, чтобы понять, что время мало на что влияет. Не нужно было быть гением, чтобы понять, как мало шансов выжить останется у него, если он лишится покровительства мастера. Сейчас или через год. Всегда останутся люди, испытывающие страх и ненависть по отношению к предателю-вампиру. Те наемники, кто захочет устранить угрозу. Или продемонстрировать, насколько чревато пытаться шпионить в их кругах. Уходить придется слишком далеко. Да и в том, что Леди спокойно отпустит его, Ирвин испытывал глубокие сомнения. Говорила-то она искренне. Но, возможно, потому, что была уверена в желании ученика остаться с ней.