— Может, завтра, а может, ц не завтра. Человек один от меня придет. Все скажет. Вот так, Галюха. Так-то оно вернее будет.
Потом он ушел. А Галя все стояла у прилавка в каком-то странном оцепенении, и только чей-то нетерпеливый голос за окошечком заставил ее пошевелиться.
Женщина просила взвесить ей апельсины.
На привокзальную площадь Виктор приехал вместе с Пашкой на его машине.
— Я здесь сойду,— сказал он.— А ты двигай прямо к палатке.
Пашка кивнул головой и притормозил. Виктор вылез из машины.
Он прошел по тротуару от угла до продуктового магазина и обратно, потом остановился перед щитом с газетой. Уже смеркалось, и читать было трудно, да и сосредоточиться не удавалось. Мысли лихорадочно кружились вокруг событий этого дня.
В это время кто-то дотронулся до его плеча. Виктор обернулся. Перед ним стоял Глеб Устинов.
— Ты откуда взялся? — удивленно и обрадованно спросил Виктор.
— В сторожа нанялся,— с обычной ленцой ответил Устинов и даже зевнул.— Палаточку тут одну стерегу с ребятами. Вот уже...— он отдернул рукав и взглянул на светящийся циферблат часов,— минут сорок, пожалуй.
— Нет, серьезно. В чем дело?
— Ну, если серьезно...
Устинов в двух словах изложил полученное задание.
— Эх, Глебка,— вздохнул Виктор.— Опоздали мы, кажись. Теперь надо Пашку ждать, что он скажет.
Устинов ревниво спросил:
— Почему это мы опоздали?
— А потому, что Пашке было назначено на пять. А сейчас вон четверть шестого. Соображаешь?
— Ничего не значит,— возразил Устинов.— Это тебе не расписание поездов.
— Ну, ну, поглядим. Вон, кстати, Пашка.
Из потока машин вынырнул синий «пикап» и остановился возле них у тротуара.
Виктор сделал Пашке знак, чтобы он подошел. Тот медленно вылез из машины. Вид у него был растерянный и злой.
— Ну, Паша, в чем дело?—обеспокоенно спросил Виктор.
— Дрянь дело,— ответил тот.—Прогнала.
— Что сказала?
— Сказала: «Уйди, Пашенька, не до тебя мне».— «А как же,— говорю,— насчет подвезти? Я и путевку достал». И тут она мне такое сказала, что я просто опух. «Путевку,— говорит,— и я себе достала, далекую, без возврата». И заплакала и... ну, в общем обняла меня. Словно прощалась.
Пашка еле сдерживал волнение, но голос его заметно дрожал.
Виктор с тревогой посмотрел на Устинова, потом спросил:
— Ну, а еще что?
— А еще я ей говорю,— продолжал Пашка.— «Давай и тебя отвезу. Все равно уж. Куда хочешь,— говорю,— отвезу». А она отвернулась и плачет. Потом рукой махнула. «Ты уж себя не губи, Пашенька. Хватит меня одной». Я прямо чувствую — кричать хочу, драться. «Куда же ты,— спрашиваю,— едешь?» — «Не знаю,— говорит,— Далеко».— «А когда?» — спрашиваю. Думаю, перехватим, не пустим. «Не знаю,— говорит.— Ты только уйди ради бога». И прямо выталкивает. Ну что же это такое, а, Виктор? Что же делать-то теперь? — в отчаянии спросил Пашка.
— Не иначе как он ее с собой тянет,— предположил Устинов.
Виктор кивнул головой.
— Вот что, братцы,— сказал он.— Теперь я к ней пойду. Все это надо до конца выяснить.
— Торопишься, Виктор,— сказал Устинов.
— И торопиться тоже надо. Кроме того, мы с ней ведь знакомы. А вы будьте тут на всякий пожарный случай. Вдруг да я один не управлюсь?
Он подмигнул, лихо сдвинул на затылок шапку и, сунув руки в карманы пальто, направился через площадь, туда, где в сгустившихся сумерках за темными рядами машин мерцали огоньки палаток.
Виктор не подошел к окошечку, он только отметил про себя, что покупателей у Гали нет, и, обойдя палатку, приоткрыл дверь. Галя сидела вполуоборот к нему около прилавка и, подперев голову руками, задумчиво и хмуро смотрела куда-то в пространство.
— Можно ответственному товарищу зайти? — шутливо спросил Виктор.— К тому же холостому?
Галя обернулась.
— О господи. Вас только не хватало,— раздраженно ответила она.
— Верно. Меня только и не хватало вам.
Что-то в его спокойном, уверенном тоне, в котором уже не было и тени шутливости, насторожило Галю, и она неприязненно спросила:
— А зачем вы мне нужны?
— Во-первых, мы с вами условились. Но это не главное. Главное, настроение ваше мне не нравится. Его исправить надо.
— Как же это вы его исправить хотите? — усмехнулась Галя.
— Средство есть. Только бы вы сами захотели.
Он сказал это многозначительно и так серьезно, что Галя, привыкшая к ухаживаниям, почувствовала, что дело тут в чем-то другом. Она испытующе посмотрела на Виктора, потом вдруг взгляд ее потух, и она устало сказала:
— Бросьте уж. Что вы, «Скорая помощь», что ли?