— Именно так.
— А мне она не требуется.
— Еще как требуется, Галя.
Она метнула на него настороженный взгляд. Что-то было в этом человеке непонятное для нее, даже пугающее. Он казался таким непохожим на покорного и преданного Пашу, на хитрого, неверного, вечно юлящего Кольку, да и на всех других, кто крутится все время вокруг нее. Какая-то в нем странная уверенность, сила и еще что-то, главное и совсем уж непонятное. А так, с виду, и вовсе неказистый вроде бы парень. Галя мысленно поставила его рядом с Петром. Да тот из него одним ударом котлету сделает. А может, и не сделает? Что-то непохоже, чтобы из него можно было сделать котлету. Откуда же он вдруг взялся? И что ему надо? Приударить за ней собрался? Тоже вроде непохоже что-то... Эти не так подъезжают, не с той стороны. Но если не приударить, то...
Галя уже с нескрываемым беспокойством посмотрела на странного гостя и отрывисто, грубо бросила, ибо не было у нее сил продолжать сейчас эту игру.
— Катитесь. Не до вас мне.
— Э, Галя,— спокойно возразил Виктор.— Я ведь ответственный. Со мной так обращаться нельзя.
— А мне плевать.
Тогда Виктор тихо спросил:
— На что плевать, на судьбу свою?
И оттого, что он спросил это совсем тихо и как-то особенно грустно и душевно, Галя почувствовала, что комок опять подкатывает к горлу.
— На все,— глухо ответила.— И на судьбу тоже.
— А мне вот не плевать. Я не хочу, чтобы вы уезжали из Москвы, чтобы судьбу свою ломали.
И тут Галя не выдержала. Злые слезы потекли у нее из глаз, она кусала губы, пытаясь не разрыдаться, а слезы все текли и текли по ее щекам.
— Да вы... вы кто такой, чтобы...— Слезы душили ее и не давали говорить.
Виктор все так же тихо произнес:
— Мне нужен тот человек, тот самый.
— Петр?..— прошептала она в испуге, закрывая лицо руками.
— Он,— с облегчением сказал Виктор.— Где вы должны с ним встретиться?
Галя в отчаянии замотала головой, не отрывая рук от лица.
— Не знаю... ничего не знаю... Ой, нет моих сил больше!..— воскликнула она.— Сил никаких нет!.. Провалитесь вы все!..
И, уронив голову на прилавок, она зарыдала, тяжело всхлипывая, совсем по-бабьи, и вся тряслась и захлебывалась в слезах.
Виктор приблизился к Гале и погладил ее по голове.
— Не надо плакать, Галя. Не надо. Не время. Потом. А сейчас надо действовать. Где вы должны встретиться?
Она резко, не отвечая, рванулась из-под его руки.
— Ну, хорошо,— сказал он.— Но вы все равно с ним не встретитесь. Встречусь с ним я.
Галя, притихнув, вдруг подняла залитое слезами лицо.
— Вы?..
— Я,— просто ответил Виктор.
— Вы, значит?.. А я?..
— Ас вас мы теперь глаз не спустим и никому в обиду не дадим. Так и знайте. Вот с этой минуты.
— Это правда? — прошептала Галя.— А если не он, если другой придет?
— Придет и уже не уйдет. Кстати, какая у него теперь кличка?
— Кличка? Гусиная Лапа... А что?
— Так. Для точности.
Виктор повернулся и уже в дверях посмотрел на растерянную девушку.
— Все будет хорошо, Галя,— улыбнулся он.— И мы еще встретимся с вами.
Он не спеша обогнул залитую огнями площадь. На другой ее стороне разыскал товарищей.
— Ну? — бросился к нему Пашка.
— Она останется,— коротко ответил Виктор и, вздохнув, добавил, уже обращаясь к Устинову: — А того искать придется. Не поможет она нам сейчас ничем.
— Пока мы кое-что тут установили,— неторопливо сказал Устинов.— Видели, как заходил к ней один здоровый, красномордый. Он небось.
Виктор кивнул головой.
— Он. По кличке Гусиная Лапа. Не слыхал такой?
— Нет. Интересная кличка.
— Сам он, наверное, еще интересней,— многозначительно сказал Виктор.
— Не сомневаюсь. Что теперь делать будем?
— Паша — домой,— распорядился Виктор.— Ребятам остаться и смотреть за девушкой. Ты, Глеб, к Федору Михайловичу на доклад. А я...— Он взглянул на часы.— Надо срочно разыскать одного человечка. Машина наша тут?
— Давай ко мне,— горячо предложил Пашка.— Мигом куда хочешь доставлю.
Виктор улыбнулся.
— Пока поезжай домой. Еще будет случай. Дружба наша, брат, только начинается.
Вход в мастерскую оказался с улицы, к узкой двери вела одна приступочка. Рядом в небольшом окне были разложены кепки и меховые шапки разных фасонов.
Когда Виктор зашел в маленькую, перегороженную прилавком комнату, из другой двери появился франтоватый, средних лет, полный человек, с глянцевой розовой лысиной и лохматыми бровями, между толстыми щеками пролегал длинный и узкий нос. «Ай да Мотька»,— усмехнулся про себя Виктор.