Так, тихо. Нужно успокоиться.
— Кстати, — раздался звук отодвигаемой табуретки. — Кончились деньги на инете, можешь бросить? Мы с парнями замутили такую клёвую катку, и в самый ответственный момент все вылетело, — послышались шаги и шебуршание в шкафчике, где лежало печенье.
Я раздраженно, но тихо выдохнула.
Не хочу скандала.
Уже четыре месяца мы живем полностью на мою и так не очень большую зарплату, и я трачу средства только на коммуналку, еду, корм для Джесс, интернет и сотовую связь, и там, кстати говоря, уже образовался немаленький долг… Видит Бог, меркантильности во мне ноль, но как же достало то, что я не могу позволить себе не то что маникюр или новую обувь, а обычную новую одежду. Я хожу в одном и том же лет пять точно, чередуя наряды и меняя аксессуары.
— У меня нет денег, — сказала я, доставая чашки.
— Как нет? — удивился он. Шуршание прекратилось. — У тебя же зарплата была позавчера.
— Да, была, — кнопка щелкнула, и я, налив в чашки заварку, залила все кипятком. — Я отложила часть денег на подарки для всех. Еще мне нужно купить платье и туфли. Остальное — на еду.
Я не оборачивалась. Максим молчал.
Раздались шаги и звук отодвигаемого табурета.
Тяжелый вздох.
Я обернулась и сложила руки на груди. Как донести до него, что нормальный взрослый работоспособный человек не может сидеть на шее у другого человека? Особенно мужчина. Особенно мужчина, решивший создать семью.
Скажу честно, меня вывели из себя не его слова, а тон, которым это было сказано. Максим цедил фразы предельно прохладно и вежливо, а на лице его было крупными буквами написано разочарование:
— Детка, ты же знаешь, что я не могу найти работу. Интернет мне нужен как раз для мониторинга вакансий. Хватит меня попрекать тем, что я захотел расслабиться и…
— Хватит, — перебила его я, не выдержав. Сколько же времени во мне это копилось. — Ты за эти полгода сходил на столько собеседований, сколько не снилось никому. Тебя звали на работу в «Леруа», я слышала, как ты отказывался — вешал чертову лапшу на уши, что у тебя было более выгодное предложение!
— Они предлагали мне первые месяцы зарплату в двадцать тысяч! — начал закипать Максим. — Это унизительно для мужчины.
— Унизительно для мужчины жить за счет своей женщины! Нам даже свадьбу сделать не на что, потому что ты спустил подаренные для этого твоей бабушкой деньги на грёбаный айфон, приставку и бесконечные подписки в онлайн-играх! — выпалила я вертевшееся у меня на языке.
«Это жестоко! Извинись!» — орал во мне страх того, что мой будущий муж сейчас разочаруется во мне и не захочет создавать со мной семью.
Максим поперхнулся. Лицо его покраснело.
Он открыл рот, закрыл его. Нехорошо усмехнулся и сказал, как припечатал:
— Так вот какое у тебя мнение обо мне! Права была мама, когда говорила, что все молоденькие девки — меркантильные сучки!
Он оттолкнул чашку в мою сторону — жидкость расплескалась на стол и потекла по клеенке к краям.
Максим вскочил, отопнул табуретку, бросил: «Как захочешь извиниться, приезжай к маме!», — и направился в коридор.
Вжикнула молния куртки, затем молния на зимних ботинках. Хлопнула входная дверь.
Чай, добравшись до края стола, закапал на пол.
Послышался цокоток. В кухню осторожно заглянула Джесс.
Мопсиха была сонной, видимо наш скандал вырвал ее из снов с горами сладких собачьих косточек.
Я почувствовала, как зазудели глаза — первый признак приближавшегося слезного водопада. Грудь сдавило, а разум подсказал: «Не могла потерпеть? Добилась своего? Он уйдет, а ты останешься одна».
Джесс встала на задние лапки, поскребла по коленям, обтянутым джинсой, ноготками на передних лапках и тихо заскулила.
— Иди ко мне, девочка, — я подхватила мопсиху на руки и прижала ее к себе. Она тихо дышала, а я, уткнувшись в нежную шерстку, наконец, дала волю слезам.