— Для чего так сложно… И для чего вообще всё это? — спросил я, совершенно не понимая, что за сумрачный гений выдумал весь этот бардак.
— Когда мы решили его подписать, в этом был смысл. Да и сейчас он остаётся. Служба в Корейской армии обязательна. А по таким контрактам спортсмены, актёры и музыканты могут проходить её, оставаясь в городе, где будут совмещать с армией свою публичную деятельность. — объяснила Со Ён и витиевато махнула рукой, произнося словно по памяти. — Чтобы не мешать нашим дарованиям нести знамя халю за пределы страны. Твой дед потратил уйму времени, чтобы выбить этот контракт для тебя, — добавила она и, увидев мой удивлённый взгляд, объяснила. — Поступив в университет, ты можешь продолжать в нём обучение, не беря академический отпуск для службы. Это экономия двух лет жизни, без всяких репутационных потерь.
— Теперь немного понятней, — согласился я с таким доводом и вернулся к бумагам, внимательно продолжая чтение.
Из того, что я понял, контракт был подписан в рамках государственной социальной программы, для подготовки национальных культурных и спортивных звёзд.
В обмен на ограниченную службу в армии и финансирование от государства, которое направлялось в агентство, я был обязан всё это время проходить в нём обучение. И если стану Айдолом, участвовать в государственной публичной деятельности.
Проблемой было совсем не то, что агентство может не захотеть разорвать со мной контракт, а в том, что оно вообще не способно было это сделать.
«Ну… Вернее, оно, конечно, способно», — криво улыбнувшись, подумал я.
Как и я сам фактически мог это сделать. Но последствиям уделялось едва ли не четверть от документа. Он был жёстко привязан к государственным обязательствам, и его разрыв или невыполнение влекло за собой просто абсурдные для жителя Кореи юридические и финансовые последствия.
И если на финансовые ещё можно было со скрипом закрыть глаза, то вот в остальные…
Разрыв не только мог поставить под угрозу репутацию моей семьи, но и лишал меня возможности участвовать в каких-либо государственных или музыкальных проектах в будущем. Государство поместило бы меня в своеобразный чёрный список, всех аккредитованных агентств и организаций. А это на секундочку, все лучшие музыкальные агентства страны.
— А вот и авторские права, — одними губами сказал я и скривился.
Если государство хотело от меня, чтобы я просто учился в агентстве, то это агентство… Ну я и по прошлому миру наслышан, о жёстких условиях в контракте Айдолов, но даже для них мне это казалось чересчур.
Если права на имя и сценический образ, пока я ещё трейни, принадлежали мне и вместе с гонораром должны были быть оговорены в договоре перед дебютом, то авторские отчисления были привязаны к жёсткой цифре — семь!
Семь, мать их, процента⁈ Они рехнулись?
///
На следующий день Су Джин и Ним Сок едут в машине. Оба в тёмных костюмах, оба недовольные и оба молчат.
За вчерашним семейным ужином добавить больше красок в мою, как ему, наверное, казалось, пресную жизнь захотел ещё и дед.
Поскольку, я уже начал ходить в школу, а чтобы отправить меня в свой офис, концептуальное согласие он от меня с мамой получил, мужчина решил с этим делом не тянуть.
Так что, отбыв повинность в школе и успев дома только переодеться и поесть, я ехал сейчас на первый день стажировки в офис Сиа Груп.
— Ещё есть время переобуться, — недовольно сказал дед, пока смотрел на мои кожаные спортивные ботинки на плоской подошве с белым контуром.
— … — всё, что я хотел по этому поводу сказать, я уже высказал дома.
От агентства, как у трейни сегодня у меня был выходной. А вот школа прошла на удивление спокойно. История с нашим куратором у нас в расписании отсутствовала. На остальных уроках учителя меня в принципе пока игнорировали, понимая, что я должен привыкнуть к новому учебному плану. А ученики продолжали держать социальную дистанцию, только поглядывая издалека.
Если бы не постоянные мысли о контракте, которые мрачной тучей крутились у меня в голове, я бы сказал, что первая половина дня прошла на отлично.
Машина подъехала к высотному зданию и остановилась.
— Ты помнишь, как зовут своего будущего начальника? — спросил дед, не выходя из машины.
— Да, Ку Ин Хве, — ответил я имя друга деда, в отделе которого я должен был работать носильщиком документов и кофейных кружек. — Тридцать седьмой этаж, отдел операционного управления.