— Не могу не спросить — это как вы давеча мой бутерброд утащили? — поддел его Буянов.
— Пф, — фыркнул Порфирий. — Сравнили тоже: нерадивых слуг и кусочек ветчины для друга. Или вам жаль? Ну что ж, я всё верну!
— Давай без драмы, — предложил Глеб, но кот уже завёлся.
— Не могу не спросить… Ишь ты, фразу-то какую подобрали.
— Рад, что вам понравилось.
— Очень, особенно то, как по-снобски-снисходительно вы её произнесли: «Не могу не спросить!» Ха!
В этот момент дверь открылась, и в контору впорхнула Анна. Несмотря на зимний пейзаж за окном, было в ней нечто весеннее.
— Доброе утро, — она всех одарила улыбкой, отчего Порфирий прекратил перепалку и многозначительно взглянул на Глеба. — Ну что, есть у нас на сегодня дела?
— А вы куда-то торопитесь? — удивился Глеб.
— Нет, пока что нет, — Воронцова вновь стала серьёзной. — Кстати, Глеб Яковлевич, вы уже слышали новости?
— Смотря какие, — уклончиво ответил Буянов.
— Скажем прямо, довольно печальные, — призналась Анна. — Вы в газету гляньте, там как раз об этом.
— А вы, значит, с утра успели ознакомиться со свежей прессой? — муркнул Порфирий, подходя ближе.
— Прочла за завтраком, — кивнула Анна, снимая шляпку и накидку.
— Ужасная привычка — читать за едой. Лично моё мнение, что от новостей с утра пораньше только несварение случается, — Порфирий оглянулся на Глеба и, заметив, как тот изменился в лице, забеспокоился. — Вот, вот о чём я и говорил. Ну, Глеб Яковлевич, что же там такого?
— Некролог, — буркнул Глеб, вновь пробегая глазами по строчкам.
— Что за привычка отвечать односложно? А на кого некролог? Мне что, все ответы из вас выцарапывать прикажете?
Вместо Глеба ответила Анна:
— На господина Мартынова. Помните такого?
— Ещё бы не помнить! Такой импульсивный мужчина с заискивающими манерами — такого захочешь, не забудешь. А уж когда его жена стреляется, то и вовсе!
— Вот именно он и скончался, — Воронцова взглянула на Глеба. — Соболезную вам. Вы всё же были знакомы, хоть и недолго.
— Угу, спасибо, — Буянов отложил газету в сторону. — Если честно, не ожидал такого от него.
— Ну, чужая душа — потёмки, — Анна пожала плечами. — Опять же, у человека горе. Он овдовел. Каждый из нас переносит утрату по-своему. Марфа вот до сих пор по вечерам плачет по крестному, и даже тот факт, что его убийца мёртв, ей ничуть не помогает. Поэтому весть печальная и по-своему внезапная, но, согласитесь, вполне закономерная.
— Может, вы и правы, — Глеб вернулся к окну. — Как думаете, Порфирий Григорьевич, стоит на похороны сходить?
— Отчего бы и нет, — согласился кот. — Правда, холодно сейчас, бело и неуютно, но если душа просит, так можно.
Анна хотела согласиться с котом, но тут в дверь постучали:
— Войдите, — первой откликнулась Воронцова.
Скрипнув, дверь в контору отворилась, и через порог переступила старушка. Хрупкая, с лицом, сморщенным точно печёное яблоко, она остановилась в нерешительности и покачала головой, будто укоряя себя за то, что пришла.
— Здравствуйте, сударыня, — обратился к пришедшей кот. — Вы к нам по делу?
— Сударыня… — тонко улыбнулась старушка. — Давно меня так не называли. Спасибо на добром слове, — она ласково глянула на кота. — Это вы детективы?
— Именно так, — Глеб подошёл к посетительнице и подал руку. — И мы рады будем помочь вам в вашем деле.
Старушка чуть растерянно взглянула на Буянова, но, решившись, кивнула и позволила проводить себя к креслу. Устроившись в нём, она поправила седые волосы, выбившиеся из-под выцветшего платка, разгладила несуществующие складки на юбке и, тяжело вздохнув, молвила:
— Сынок у меня пропал, — призналась она. — А мне без него жизни нет.
— Это наша работа — помогать в трудную минуту, — улыбнулась Анна, подходя к самовару. — Давайте я вам чаю налью, а вы пока нам всё расскажете.
Старушка взглянула на неё, опять поправила платок и коротко кивнула.
— Вот и славно, — поддержал её Глеб. — А теперь давайте больше конкретики. Расскажите нам всё о своём сыне: фамилия, имя, отчество, где жил, где работал, когда вы его видели в последний раз и при каких обстоятельствах, — он взял блокнот и карандаш, приготовившись делать заметки.
— Да так и зовут — Сынок. А что о работе — так он мой любимый пёсик, ласковый такой, чуткий, а уж умница каких поискать! — принялась расхваливать посетительница питомца. — Мы, значит, как гулять соберёмся, он поводок сразу несёт. А когда домой возвращаемся, так он тапочки мне тащит. И по глазам вижу, что всё понимает, да вот только по-человечьи молчать никак, а уж он бы постарался. Я уверена, побасенками своими меня б днём и ночью развлекал. Вот он у меня какой, Сынок мой.
Воронцова и Буянов переглянулись, не зная, как быть, однако Порфирий не сдержался:
— Вы, многоуважаемая, простите, не знаю имени, к нам пришли, потому что у вас пёс пропал?
— Всё так, котик, — согласилась старушка. — Федора Устиновна я, ежели по батюшке.
— Порфирий Григорьевич, — в свою очередь представился кот, нервно дёргая хвостом. — Однако же наше агентство рассчитано на происшествия несколько… хм… другого уровня, чем поиск собак. Понимаете меня?
— Отчего ж не понять, — вновь закивала Федора Устиновна. — Понимаю, потому к вам и обратилась. Я ж как разумею: в полицию с этим не пойдёшь — прогонят да ещё и на смех поднимут. «Выжила, — скажут, — старая из ума, из-за собаки в участок пришлындала». Выгонят они меня, в общем, и правы будут — у них и без того дел по горло. А у вас я прознала — даже в служащих кот имеется. Так если не сюда, куда ещё мне, старой, податься? Кто ж моего Сынка найдёт?
— Порфирий Григорьевич — наш партнёр, настоящий детектив и безусловно душа агентства. Однако ваш случай… — Глеб замялся. — Скажем так, уникален и не совсем по нашему профилю.
— Вы, ежели думаете, что мне оплатить ваши услуги нечем, так ошибаетесь, — старушка полезла в карман и достала свёрточек. — Вот, лежат, специально на чёрный день оставляла. За всю жизнь не продала, не заложила. Думала, похоронят на выручку с них, но тут дело поважнее сыскалось, — она распутала узелки и положила на стол золотые серёжки. Крупные зелёные камни в них, поймав скудный солнечный свет, засияли, наполняясь живым блеском. Федора Устиновна же важно обвела взглядом присутствующих, на чьих лицах читалось искреннее удивление, и пояснила: — Настоящие смарагды из Беловодских копий.
— Прошу прощения, разрешите взглянуть, — Порфирий дождался, когда старушка кивнет, и, запрыгнув на стол, наклонился над украшением. — Хм… — задумчиво произнёс кот. — Хм… Действительно, настоящие изумруды. А какой чистоты! Дрожь берёт, такую красоту рядом видеть.
— Ну что, теперь-то возьмётесь за моё дело? — спросила Федора, складывая платок, в котором принесла драгоценности. — Найдёте Сынка — и серёжки ваши.
Глеб ещё раз взглянул на Воронцову. Та улыбнулась и, подхватив чашку с чаем, поставила её возле посетительницы, затем взяла серёжки и вложила их ей в руку:
— Мы обязательно отыщем вашего пса, — пообещала она. — Я уверена, что у Порфирия Григорьевича найдутся нужные связи. А украшение оставьте, они, может, ещё вам понадобятся.
— Да как же это? Не по-людски, — растерялась старушка. — За всяк труд уплата нужна. А вот и берите.
— Обсудим это, когда отыщем собаку, — предложил Глеб. — А сейчас расскажите, когда и где вы видели пса в последний раз.
Федора Устиновна тяжело вздохнула:
— Дня два назад. Вечером вышли с ним, а тут кот. Он вроде и не охоч до суеты, но тут, надо же, кинулся. А я-то старая, сдержать не смогла. Потом ходила, кликала, думала, набегается да вернётся. Ан нет, так и не пришёл. Вот искала сама, а как почуяла, что всё пустое, так и пошла к вам.
— И где вы живете, чтобы нам понять, откуда начать свои поиски? — уточнил Буянов.
— Так знамо где — у Сосновки, под горкой. Вот там и потерялся Сынок.
— Что ж, сегодня же начнём поиски. Как только будет хоть какой-то результат, сообщим вам, — заверил её Глеб.