Глеб сердито вздохнул, а Анна уже раздумывала, где можно будет быстро достать успокоительные капли, когда женщина наконец заговорила.
— Меня зовут Ирина. Ирина Петровна Савельева. Жена Михаила Игоревича Савельева.
Глеб задумчиво потёр бровь, кинул растерянный взгляд на Анну Витольдовну, дескать «должно ли было нам что-то сказать это имя?». Воронцова только слегка пожала плечами.
— Что же привело вас к нам? Чем можем быть полезны? — спросила она.
— Михаил Игоревич пропал, — наконец-таки сообщила госпожа Савельева.
Это признание далось ей с такой болью, что она тотчас заплакала снова. Пришлось подождать, пока иссякнет поток слез, который не могли остановить робкие Глебовы «успокойтесь, все будет хорошо, мы вам поможем», и она наконец сможет продолжить. Ирина с благодарным кивком приняла стакан воды от Воронцовой, выпила до дна.
— Итак, — осторожно сказал Глеб, опасаясь, что бедная женщина снова может разрыдаться и пояснения затянутся до утра. — Пожалуйста, успокойтесь. Мы вам поможем. Но нам надо знать как можно больше. Когда вы видели мужа в прошлый раз, что он вам говорил, куда направлялся, с кем общался. Любая деталь может оказаться очень важной, постарайтесь.
— Вчера, — ответила Ирина, нервно перебирая пальцами по стакану. — Он сказал, что поедет в клуб. Сел в паровик и уехал. И не вернулся. И его нету. Я прождала его всю ночь, глаз сомкнуть не могла. Утром уже побежала в полицию. просила помочь, но мне сказали, что если муж ушел от жены и всего день его нет, то искать не станут. Поводов нету, говорят. Представляете?
— А я не удивлен. Они могли, — вставил Порфирий. — Никакой деликатности, как не было, так и нет. Этот новый начальник, как его, окаянного, Пожарский, тот ещё сухарь. Прямо как некоторые.
Он кинул многозначительный взгляд на Глеба.
— Именно! Я даже к самому начальнику пришла, кланялась, умоляла. А он мне «нет» и всё тут. Идите мол, домой, мужа дожидайтесь. А уж коли на третий день не явится, тогда и приходите, не раньше, — Ирина с надеждой посмотрела на кота, будто тот единственный во всей комнате, кто может понять её горе.
— Значит, в околотке отказались принимать ваше заявление? — сердито переспросил Глеб, чувствуя не то досаду на бывших коллег, не то укор совести, что сам был не там и не смог сразу помочь этой убитой горем женщине.
— Не приняли, — вздохнула Ирина.
— Всё понятно, — кивнула Анна Витольдовна. — Вам нечего бояться, мы не они, мы не отмахнемся от вас просто так, Ирина Петровна. Что за клуб, в который направлялся ваш муж?
— Клуб коллекционеров, он в нем уже лет двадцать состоит. Улица Восточная, дом пятнадцать. Они там проводят свои собрания. Миша позавчера снова какую-то редкую штуку купил. Простите, я сама-то в этом ничего не понимаю, лишь бы муж был счастлив. Но он очень радовался, хвастался ей. Такой счастливый ходил.
— А вы знаете, где он приобрел себе новый экспонат? — спросила Анна Витольдовна, уже заранее зная ответ.
— Конечно, — Ирина кивнула. — В аукционном доме Табакова. Он всегда туда ходил, на все торги. Денег это стоило нашей семьей немеряно, но я бы все отдала, чтобы Мишенька мой счастлив был.
Она уронила лицо в ладони и горько заплакала.
Глеб тяжело выдохнул, барабаня пальцами по столу. Женские слезы настолько тяготили его, что он боролся с малодушным желанием выйти на улицу, под благовидным предлогом «покурить», да там и переждать.
— Во что был одет ваш муж, когда вышел из дома? — спросила Воронцова, когда Савельева немного успокоилась.
— Черная дубленка, цилиндр, костюм его любимый, в клеточку,
Анна Витольдовна вздернула брови, покивала своим мыслям.
— К нему кто-то приходил? — спросила она. — Звонки, письма? Что-то такое?
— Да, — ответила Савельева. — Письмо ему пришло. Мишенька сказал, что это от товарищей из клуба. Поздравляют с удачным приобретением и приглашают прямо сегодня приехать и похвастаться новым экземпляром. Он такой радостный был, такой радостный. Поцеловал меня, сказал, что скоро вернется и уехал тотчас.
Картина складывалась такая, что итог дела, скорее всего, увы, несчастную Ирину не обрадует. Воронцова медленно покивала, грустно думая о том, каковы шансы, что Михаил всё ещё жив. И шансы те были невысоки.
— Итак, — сказала она, — подытожим. Позавчера ваш муж приобрел нечто на аукционе. Вернулся домой. Получил письмо, приглашение в клуб. Сел в паровик, уехал. Пока что ещё не вернулся. Всё так?
Ирина часто закивала.
— Вы поможете найти его? — дрожащим от волнения голосом спросила она. — С ним всё будет хорошо?
— Конечно, всё с ним будет хорошо, — Глеб подошел ближе, присел рядом, осторожно положил руку на локоть Савельевой. — Вы сейчас езжайте домой, вдруг он уже там? Если вернется, то вы нам обязательно позвоните, а мы прямо сейчас начнем его искать, чтобы он как можно быстрее ехал домой. И крепко его отчитаем, чтобы больше так вас не заставлял волноваться, хорошо?
С благодарной наивной улыбкой Ирина поднялась, попрощалась и вышла.
Анна Витольдовна глубоко вздохнула. Одно дело мечтать о новом заказе, чтобы было куда канализировать свою кипучую деятельность, а не зарастать мхом, просиживая в кабинете. Но увы, новый заказ и означал новое человеческое горе, а к чужим страданиям Воронцова не смогла огрубеть даже за столько лет службы.
— Вы зачем ей сказали, что вернем её мужа домой? — с холодом в голосе спросила она, поворачиваясь к Буянову. — Вы же понимает, что…
— Всё я понимаю, — перебил её Глеб. — Приобрел что-то ценное, получил странное письмо, уехал и не вернулся? Нам всем очень повезет, если Михаил Игоревич обнаружится хотя бы в больнице, а не в мертвецкой. Только пусть эта бедная женщина ещё хоть несколько часов проведет в душевном спокойствии, надеясь, что муж вернется.
— Если он не вернется, будет только хуже, — заметил Порфирий. — Чем раньше поймет, тем раньше смирится. Как бы жестоко это не звучало.
— Меня уже терзают подозрения, что лучше несчастной Ирине не станет, — Глеб нервно дернул плечом. — Поводов для оптимизма, кажется, нет.
— Ну отчего же? — мурлыкнул Порфирий. — Варианты всякие бывают. Ушел в бега, едет в Париж с любовницей, на радостях от удачной сделки отравился в запой. Может он с друзьями на зимнюю рыбалку отправился, откуда нам знать? Мужчины в долгом браке всякие фортеля могут выкинуть.
— Вы сами-то в это верите, Порфирий Григорьевич? — спросила Воронцова.
— Не особенно, — во вздохом признался кот. — Куда как вероятнее, что некто положил глаз на приобретение невезучего Савельева. Выманил из дома с артефактом. За него его и того…
— Я тоже так думаю, — кивнула Воронцова. — Что с ним случилось нам ещё предстоит узнать. Но область поиска господина Савельева может оказаться, однако, слишком большой. У нас нет таких ресурсов, как у полиции, с их штатом городовых. Не можем позволить себе такой роскоши, чтобы объявить поиск во всем городе.
Она заложила руки за спину, сделала несколько шагов вперед и назад.
— Значит так. У нас имеются только две зацепки сейчас. Первая — это отправиться в клуб коллекционеров на Восточной улице. Нельзя не рассмотреть вариант, что Михаил Игоревич там действительно был. Проверить надо все варианты, во-первых. Во-вторых, там могут и подсказать, кто ещё мог позариться на новое приобретение в коллекции Савельева.
Она откашлялась
— По странной превратности судьбы, я видел его приобретение, кстати.
— Вот как? — Глеб изумленно посмотрел на неё. — Когда только успели?
— Позавчера я тоже была в аукционном доме Табаковых. И за лот, на который положил глаз Михаил Игоревич разгорелась нешуточная борьба. Потому его и запомнила. Очевидно, для кого-то предмет действительно представляет собой неимоверную ценностью
— Что же это было? — спросил Порфирий. — Карты сокровищ? Ключ от всех дверей?
— Нет, статуэтка созданная Яковом Брюсом.
— Признаться, мне этого ничего не сказало, — Глеб пожал плечами.
— Мне тоже. Знаю об этом немногим больше вашего. Так что, надеюсь, в клубе на Восточной улице нас заодно просветят сильнее.