— Кто ты такой? — прошипел Глеб, стараясь не тревожить раненную руку. Коснувшись щеки покойного, он мигом провалился в эмоции, что ещё не успели затухнуть. Бурный азарт соседствовал с жаждой наживы и последним мгновением удивления, принёсшим смерть.
— Наёмник, — скривился Буянов, убирая руку. — Осталось понять, кто тебя нанял.
Впрочем, Глебу тут же пришло на ум, что бандит мог быть и не один, а значит, Анне грозит ещё большая опасность, чем он мог вообразить. Стоило поспешить. Его рана ныла, но адреналин ещё заглушал боль.
Он быстро шёл вперёд, поворот за поворотом, стараясь не заблудиться и не сойти с ума в этом безумном лабиринте, где на него со всех сторон смотрели сотни других Глебов. Буянову начало мерещиться, что некоторые глядят на него с осуждением или презрением, в то время как у других играет на губах ухмылка. В какой-то момент он краем глаза увидел себя прежнего — того, что явился из другого мира. Но стоило обернуться, как морок рассеялся, и все двойники снова стали лишь тенями одного-единственного стажёра магического сыска.
Внезапно, будто вывалившись в другой мир, он оказался в гигантском зале с круглыми сводами, в центре которого стоял большой стеклянный купол.
Исходящего от него света хватало, чтобы заполнить всё подземелье, и потому Глеб сразу разглядел мужчину, наклонившегося над лежащей на полу женщиной.
— Убери руки! — рявкнул Буянов, направляя на него револьвер. — Убери руки и сделай два шага назад.
Мужчина вздрогнув обернулся, и Глеб скривился, узнав в нём Успенского.
— Это не то, что вы подумали, Глеб Яковлевич, — тут же заявил Павел Евгеньевич. — Поверьте мне и выслушайте.
— Идите к чёрту, — не опуская револьвера, Буянов быстро подошёл к Анне и, присев рядом, провёл ладонью по её щеке, стирая непонятный символ, нанесённый серебряной краской. Жива. — Я не знаю, что вы тут делаете, но сейчас я заберу Анну Витольдовну, и вы выведете нас отсюда, иначе я пущу в вас пулю без зазрения совести.
— Господин Буянов, я был бы рад выполнить эти условия, но, увы, это невозможно, — Успенский помрачнел.
— Что за чушь вы несёте?
— Вы не можете забрать Анну сейчас, — попытался пояснить Успенский. — Это может быть опасно. Смертельно опасно.
— Опасно было позволить ей встречаться с вами, — буркнул Глеб. — Вы нам с Порфирием с первого взгляда не понравились.
— Мои чувства к Анне искренние, и если бы вы не пришли сегодня сюда, всё сложилось бы наилучшим образом!
— Хватит разговоров, — Буянов вновь коснулся щеки Анны, делясь с ней своими эмоциями: тревожным ожиданием и звонким беспокойством. Ресницы Воронцовой вздрогнули. Открыв глаза, она улыбнулась, увидев Глеба, но тут в поле её зрения попал Успенский.
— Павел Евгеньевич, вы тут? — в голосе её звучала растерянность.
— Анна Витольдовна, давайте с этим типом разберёмся позже. Поднимайтесь, я помогу, — Глеб подал ей руку и, не удержавшись, поморщился от боли.
— Глеб Яковлевич, вы ранены? — Анна уже взяла себя в руки. — Это господин Успенский сделал?
— Нет, всё позже. Уходим.
— Простите, но это невозможно, — Павел Евгеньевич кинулся вперёд, хватая Воронцову за руку. — Если вы сейчас выведете её отсюда, Анна Витольдовна умрёт.
На мгновение в зале повисла тишина.
— Вы угрожаете мне? — в голосе Воронцовой звенела сталь, но Глеб услышал и нотки боли.
— Нет, Анна, нет, ни в коем случае. Это не я. Как же всё сложно! — Успенский разжал пальцы и запустил пятерню в волосы, взлохмачивая их. — Это всё Люмэ.
— Люмэ погиб полвека назад, — напомнил Глеб.
— Да, всё так, но, увы, он оставил после себя жуткое наследие.
— Это место?
— Нет. Свои мечты и людей, которые и пятьдесят лет спустя готовы на всё, чтобы превратить их в жизнь, — Павел Евгеньевич грустно взглянул на Анну и Глеба.
— И этот человек — вы? — хмыкнул Глеб, но Успенский не успел ответить.
В зал рыжей молнией ворвался Порфирий. Зыркнув зелёным взглядом, он шумно выдохнул:
— Ольга! Ольга Успенская, кажется, сошла с ума. — Видя, что его не понимают, кот торопливо продолжил: — Она бродит по лабиринту со статуэткой в руках и шепчет что-то на непонятном языке.
— Этого ещё не хватало, — Буянов покачал головой. — Зачем вы притащили сюда сестру, Павел Евгеньевич? Теперь и её вытаскивать.
— Вы, кажется, не поняли, господин Буянов, — Успенский обречённо взглянул на Глеба. — Это не я привёл её сюда, а она привела меня.
— Даже знать не хочу, зачем ваша кузина это делала.
— Погодите, Глеб Яковлевич, пусть Павел Евгеньевич скажет, — внезапно упёрлась Анна.
— Ольга привела меня сюда, чтобы принести в жертву и получить вечную молодость. Увы, вы, господин Буянов, привели сюда Анну Витольдовну, и выбор пал на неё. Этот символ на щеке — это метка.
— Вечная молодость — это миф. Не желаете покидать это место — сидите тут сколько влезет, а мы уходим, — Глеб направился к ближайшему коридору, и в этот момент из него вышла Ольга.
В светлом платье в пол, лёгкая и одухотворённая. Тёмные волосы точно развевал невидимый ветер, в карих глазах плескался восторг, а с губ срывались странные слова. В правой руке, как и сказал кот, госпожа Успенская держала фигурку Гекаты — видимо, ту, из-за которой погиб коллекционер.
Заметив Глеба, Ольга улыбнулась и, не останавливаясь, прошла в самый центр купола, скользнув через стекло, будто того и не существовало, и, обернувшись ко всем присутствующим, замерла, точно и сама стала статуей.
— Ольга, может, проясните, что вы тут делаете? — осторожно начал Буянов, ощущая магию, исходящую от Успенской. Даже не касаясь её, он мог считывать: восторг, острый, точно перец, веру безумную и глубокую, как пропасть, и опасность, шипящую ядовитой змеёй. Глеб не ожидал, что она ответит, но ошибся.
— Все случайности не случайны! Само провидение привело вас сюда. И пусть это изменило мои планы, но всё к лучшему. Сегодня, в миг, когда первая звезда засияет над замком Люмэ, я получу то, что желаю — вечную жизнь и вечную молодость!
— Ох, уж эти женщины, чего только не придумают, — заворчал Порфирий Григорьевич.
— Вы правы, — отозвалась Ольга. — Разве можно осуждать меня за желание быть привлекательной вечно? Чего бы мне это ни стоило.
— Выходит, вы и впрямь погубили несколько человек ради недосягаемой сказки? — уточнил Глеб.
— Старик, ничтожество и безумный коллекционер — разве это большая жертва? — удивилась Ольга.
— А Анастасия Мартынова и её родня?
— Не пытайтесь приписать их мне, — глаза Ольги блеснули. — Анастасия желала денег за секрет из дневников Люмэ, что хранил её родственник, а то, что она пошла на их убийство, — её выбор.
— Адель, певицу, убили тоже вы, — констатировала Анна. — Мы просто думали не о той брюнетке. Мартынов встречался с вами.
— И заметьте, я заплатила ему. Но когда он решил продолжить шантаж… — госпожа Успенская сделала паузу. — Адель отравила его, но её убийство — это опять же случайность.
— Не вы ли сказали, что все случайности не случайны? — напомнил Буянов.
— Некоторые уж точно. Например, знакомство Павла с вами едва не разрушило весь план, но, как видите, теперь всё сложилось наилучшим образом. И если вы желаете сейчас же уйти, то можете так поступить, но без вашей подруги.
Госпожа Успенская прошептала ещё пару слов, и Буянов обернулся, услышав вскрик Анны.
Вмиг свет, возникший вокруг статуэтки, будто окутал Воронцову и потащил её ближе к Ольге. Прямиком сквозь стекло, внутрь купола. Буянов попытался вырвать Анну, но едва он коснулся сияния, как его точно ударило током, откинув назад. От падения его удержал Успенский. Всё это время он скорбно молчал:
— Мы бессильны, Глеб Яковлевич, — шепнул он Буянову. — Её не остановить.
— Ничтожество, — прошипел Порфирий Григорьевич, а Глеб лишь вырвался и, невзирая на боль, пронзающую тело, кинулся к Ольге: