Тело тут же отозвалось ноющей болью, а в голове словно затюкали молотками расторопные кузнецы. Глеб застонал. Осторожно подвигал рукой, проверяя не сломаны ли кости. И лишь потом, прижав ладонь к виску, как бы поддерживая ставшую тяжелой голову, ощутил шершавую поверхность бинта
— Это еще зачем? — удивился он, но тут вспомнил дорогу, залитую дождем, и свет фар автомобиля, несущегося прямо на него.
«Меня сбила машина, и теперь я где?» — Глеб повторил попытку открыть глаза, на этот раз получилось лучше.
Он осмотрелся. Больничная палата. Что приятно одноместная, значит, храпеть никто не будет. На стенах светильники и картина с самоваром, баранками и одиноким яблоком. От взгляда на натюрморт заурчало в животе.
«Интересно, во сколько тут кормят?» — подумал Глеб, продолжая разглядывать палату.
Высокие потолки, деревянная рама окна, короткие шторки. «Подзорники», всплыло в памяти старое слово. Глеб перевел взгляд на вход. Дверь в палату тоже деревянная, с круглой ручкой, крашеная в холодный белый. Да и вся комната хоть и светлая, оставляла тоскливое ощущение.
— Привезли в какую-то дыру, но и на том спасибо, — вздохнул Глеб, про себя радуясь, что хоть медицина у нас бесплатная. С его нынешними финансами он бы разорился на лечении.
В этот момент дверь распахнулась и, стуча каблуками, в палату вошла женщина. Поправив на плечах белую накидку, она остановилась напротив кровати и хмуро уставилась на Глеба.
— Здрасьте, — выдал тот, не зная что еще сказать.
Выглядела посетительница необычно. Платье с пышным рукавом и высоким воротом. Длинная юбка подметала пол. Шелковые перчатки обтягивали пальцы. Казалось, она шагнула сюда из старого фильма или учебника истории.
— И вам не хворать, Глеб Яковлевич, — откликнулась незнакомка, не сводя голубых глаз с Глеба. — Я в полном восторге, что вы соизволили прийти в себя, не придется передавать бездыханное тело вашей матушке. Впрочем, мне все же есть что сказать, — она дернула подбородком, — когда я по ее просьбе взяла вас под свое крыло, дав стажировку в магической полиции Парогорска, я не ожидала, что мне придется нянчиться с вами, точно с дитем неразумным. Как, объясните мне, вы умудрились давеча налететь на паровую машину? Ну? Что вы молчите, рассказывайте, я вся во внимании.
— Э-э-э, — только и смог вымолвить Глеб, прикидывая, не оказался ли он в сумасшедшем доме, а эта дамочка просто одна из пациенток на свободном выгуле.
— Я так и думала, что толкового объяснения не получу, — кивнула незнакомка, — что же, видимо в другой раз стоит ожидать, что вы под телегу попадете или вас гуси защиплют до смерти. Верно я говорю?
— Вы кто? — не выдержал Глеб. — Какие гуси? Какой стажер, вы меня с кем-то путаете.
Незнакомка неприятно прищурилась:
— То есть, Глеб Яковлевич, вы хотите сказать, что не знаете, кто я такая?
— Не имею не малейшего понятия, — признал Глеб.
— И кем вы служите, тоже не припоминаете? — Глеб вновь покачал головой, чувствуя себя неловко и глупо одновременно, вдруг он и впрямь должен все это знать, но отчего-то забыл?
Что если Света, долги, работа в доставке, вот это всё был дурной сон, а тут он где-то работает и эта странная дама его начальница? Он протёр рукой лицо, как бы смахивая остатки налипшего сна. Да нет, ерунда какая-то!
— Вы уж извините, но что-то со мной неладное, не могу объяснить. — Он пожал плечами и тут же поморщился от боли. Что же, хоть встреча с машиной видимо была правдой, где бы это не случилось: тут или там или где-то ещё.
— Очень интересно, очень!
Женщина замолчала. Еще раз внимательно взглянула на Глеба, а затем, развернувшись, покинула палату так же быстро, как и появилась. Глеб вздохнул с облегчением, но оказалось что напрасно. Почти сразу сумасшедшая вернулась, но не одна, а в сопровождении доктора. Во всяком случае, старик, похожий на Айболита, был одет в белый халат, а на голове, чудом цепляясь за лысину, виднелось что-то типа белой тюбетейки. Старик то и дело поправлял нелепые очки без дужек на кончике носа и вздыхал так, словно желал бы находиться в ином месте.
— Так вы говорите, что мой стажер здоров? — уточнила женщина у врача, постукивая пальцами по хромированной дужке кровати.
— Более-менее, — согласился эскулап. — Конечно, имеются ушибы и возможно временное помутнение рассудка. Но в целом можете его забирать.
— А то, что он меня не узнает, это по-вашему в порядке вещей, голубчик? — съехидничала дамочка.
— Это, конечно менее-более, — вздохнул дедок, вновь поправляя пенсне, — но память наверняка вернется за день-два, организм молодой, сильный.