— Что? — Глеб пригнулся ближе.
— Это Морозов, — прошептала Татьяна, её мелко трясло.
— Что он сделал? — спросила Воронцова.
— У меня была подруга, — быстрым шёпотом затараторила Татьяна, будто боясь, что порыв её храбрости вот-вот развеется, и она уже не сможет себя пересилить и всё рассказать. — Её звали Инга. Мы похожи с ней были, как сёстры. И на лицо, и по характеру. Нас все сёстрами считали, правда-правда. Она тоже из девиц, что за деньги… Она однажды хвастаться начала, что у неё богатый любовник появился. Ухаживает за ней, дескать, на подарки не скупится… А потом Инга просто пропала. Я не знала, что делать. А что, что мне надо было? Что я могла? Надеялась, может Инга всё-таки уехала со своим любовником куда-то, может напишет однажды, приедет. Но её всё нет и нет.
Глеб и Анна слушали не перебивая.
— А потом однажды у меня на пороге он появился. Морозов. — Татьяну затрясло ещё сильнее, она лязгала зубами, но продолжала: — Слова всё говорил. Какая я красивая. Что в невесты меня возьмёт. Подарки приносил. Потом пригласил в поездку с ним отправиться…
По её щекам потекли слёзы.
— Я когда очнулась уже, в его домике оказалась, в лесу. Он измывался надо мной, как только мог придумать. Ингу мне показывал. Тело её. Говорил, что побалуется со мной и тоже убьёт.
Она сделала нервный вздох.
— Не знаю, сколько я там пробыла, в этом аду. Морозов всё уезжал и снова возвращался. И снова меня мучил. Однажды он забыл убрать один из своих ножей и когда его не было, я сумела перерезать верёвки и сбежала.
— Почему же вы не обратились в полицию? — спросила Анна, в голосе которой слышалось только боль и сочувствие.
— Против кого? — Татьяна обернула к ней безумный взгляд. — Против него? Моё слово против его? Продажной девки? Мало вам моей боли, вы ещё хотите и моего унижения?
— Не унижения, — быстро вставил Глеб, чуть сжимая её пальцы, — а отмщения этому ублюдку. Ради вас самой. Ради Инги. Ради всех тех, кто пострадал от него.
Девушка заплакала, прижавшись лицом к его плечу.
— Татьяна Алексеевна, — растерянно спросил Глеб, — вы сможете перед судом повторить вашу историю? Прошу вас.
Девушка, громко всхлипывая, закивала.
— Хорошо, не будем откладывать, — сказала Воронцова. — Поедем прямо сейчас, если понадобится, разбудим судью, пусть выдаст приказ об аресте Морозова…
— Нет-нет-нет, — быстро затараторила Татьяна, затравленно озираясь. — Я никуда не пойду, приходите завтра.
— Почему завтра? — вкрадчиво спросила Анна. — Мы можем съездить прямо сейчас, ваши показания очень важны.
— Я не выхожу по ночам из дома, — губы Татьяны тряслись. — Я боюсь темноты. В ней ходят мертвецы.
Воронцова явно хотела что-то ещё сказать, но увидев, что несчастную девушку трясёт так, будто она вынырнула из проруби, промолчала и только кивнула.
— Значит, мы приедем завтра, да? — спросил Глеб. — Сразу на рассвете, ладно?
— Хорошо, — Татьяна мелко затрясла головой, соглашаясь. — Но только когда будет светло. Если будет темно, я никуда не пойду. В темноте мертвецы.
— Завтра, когда будет светло, — пообещала ей Анна. — Доброй ночи, Татьяна.
Глеб попрощался с девушкой и они с Воронцовой спустились на улицу.
— Татьяна выглядит сумасшедшей, — сказал он. — Думаете, суд примет её показания?
— Решать это будет врачебная комиссия, а не мы с вами, — ответила Анна. — На текущий момент Татьяна наш главный и единственный свидетель, перебирать не приходится. После всего пережитого не удивительно, что она может быть напугана. Для нас же главное чёткость и ясность её показаний, в которые не вкрались навязчивые мысли и страхи. Если Татьяна на суде под присягой подтвердит виновность Морозова, мы его прихлопнем тяжестью остальных, косвенных улик.
— Что сейчас будем делать?
— Нам надо выспаться, особенно вам. Сегодня был долгий сложный день, а завтрашний не обещает быть легче. Встретимся завтра здесь же, на рассвете. Будем надеяться, что солнечный свет отпугнёт мертвецов, что беспокоят Татьяну.
Спалось Глебу скверно. В его кошмарах то извивались жирные черви, копошащиеся в пустых глазницах черепа, то безумный затравленный взгляд Татьяны смотрел прямо в душу, а её чёрные зрачки превращались в бездонные ледяные колодцы. Так что проснулся Глеб рано, когда за окнами была ещё темень. Без аппетита поел, собрался и пошёл к дому Татьяны. С первым рассветным лучом рядом остановился паромобиль Воронцовой.
— Доброе утро, Глеб Яковлевич, — сказала она. — Идём скорее, Морозов и так уже слишком загулялся на свободе.