— И благодаря моей решительности, — Глеб сделал ударение на последнем слове, — мы хотя бы узнали, что Морозов непричастен к исчезновению Елизаветы Михайловны.
Воронцова нервно дёрнула плечом.
— Что же нам это дает? — спросила она. — Хорошо, предположим, дочка губернатора жива-здорова, не похищена. Как нам это поможет расследовать убийство девяти женщин в лесу? Или вы, как и Боровой считаете, что наш единственный свидетель, который мог дать показания, просто так взял и повесился? От душевного расстройства? Это — убийство, Глеб Яковлевич, ещё одно звено той же цепи. И я ожидала от вас помощи. Помощи, понимаете? Начальство связывает меня по рукам и ногам, а мой стажёр в это время, как вор в ночи крадётся по чужим домам и подслушивает? Вы что, не понимаете, что ваши пересказы чужих разговоров ни в одном суде не примут?
Анна Витольдовна вздохнула и сжала губы в тонкую линию.
— Я хоть что-то делаю, а не сижу, сложа руки, — сердито огрызнулся Глеб. — Я достал нам информацию, которая внесла хоть малейшую ясность в происходящее.
— Господин Буянов, — отчеканила начальница, крепко стиснув пальцы, — ступайте и помогите Андрею Егоровичу. Возможно, хоть так от вас будет прок, если вы никак не в силах усвоить методы ведения следствия. Видеть вас не могу больше.
Обиженно фыркнув, Глеб надел цилиндр и вышел из кабинета. Не переставая ругаться себе под нос, распахнул дверь в архив. Андрей, изучавший очередной снимок ауры, понял всё без слов.
— Плохо всё прошло, да? — осторожно спросил он.
— Хуже некуда, — буркнул Глеб. — Сослала меня к тебе. Никакой благодарности от этой женщины. Мы шеями своими рисковали, чтобы хоть как-то в расследовании продвинуться, а она всё одно — вы не помогаете, господин Буянов, какой от вас прок, господин Буянов, даже отчет написать не можете, тьфу.
Он сердито плюхнулся на скрипнувший стул.
— «Мы»? — переспросил встревоженный аурографист.
— Про тебя я ей не сказал, не беспокойся, — отмахнулся Глеб.
С нервным вздохом облегчения Андрей снова уткнулся в снимок.
Внутри Глеба всё клокотало. Что ни делай, никак Воронцовой не угодить. К чёрту всё, сразу бы уехал куда подальше и никто бы ему не выговаривал. Он сердито засопел, раздумывая, не махнуть ли и в самом деле рукой, да и не подать рапорт об увольнении, но в этот момент вспомнил про конверт, лежащий в кармане. Глеб хлопнул себя по лбу.
— Совсем из головы вылетело! Андрей, у меня для тебя сюрприз.
Он протянул конверт другу.
— Что это такое? — подозрительно спросил аурографист, опасливо косясь на белую бумагу. — От кого?
— Прочитай и узнаешь.
— А почему сургуч уже сломан?
— Ой, — Глеб махнул рукой, — Андрей, ну хоть ты мне мозги не сверли. Просили тебе передать. Так что надевай сегодня самый накрахмаленный воротничок и не забудь цветы.
Он поднялся со стула.
— А ты куда? — спросил аурографист.
— Да пошло всё к черту. Хватит с меня. Я пошёл домой, мне надо отдохнуть. Если придет наша мегера — пусть увольняет. Я от неё уже устал.
Пока Андрей испуганно хлопал глазами, Глеб вышел из его темного логова и отправился домой. По пути зашёл в магазин, прикупил бутылку вина, на какую хватило денег. Порфирий Григорьевич в гости всё не заходил, так что пришлось напиваться одному. Пускай все проваливается, куда подальше. Весь Парогорск, все эти убийства, все эти Анны Витольдовны скопом. Завтра же он уйдёт на вокзал и отправится куда угодно, лишь бы подальше от этого места.
Пойло оказалось на редкость гадостным, зато пьянило отлично. Так что Глеб и сам не заметил, как стены и потолок закружились в карусельном хороводе. Кое-как раздевшись, он рухнул на кровать и мгновенно провалился в чёрную бездну.
Спать, однако, долго не пришлось. Кто-то со всей дури барабанил в дверь так, что дребезжали стекла.
Проклиная всё на свете, Глеб поднялся с кровати, замотался в одеяло и пошёл открывать. На пороге стоял бледный и встревоженный Кузьма Макарович.
— Что такое? — пробормотал Глеб. — Боже, который час?
— Пятый час утра, — мёртвым тоном ответил полицейский, судорожно сглотнув.
— Что случилось? Вас Воронцова послала?
— Беда у нас, Глеб Яковлевич…
— Ну чего такое, говорите уже!
— Андрея Егоровича убили…
Глава 18
Глеба словно обухом по голове ударили. Он пытался понять сказанное, но мозг отказывался верить в услышанное.
— Как убили? Совсем? — зачем-то спросил Глеб.
— Глеб Яковлевич! — возмутился сыщик.