— Потом все разговоры свои побеседуете, Глеб Яковлевич, руки за спину.
Глеб внезапно успокоился. Ему стало совестно от мыслей напасть на простых городовых, которые всего лишь выполняют свою работу. Да и всё происходящее какая-то безумная ошибка, ну какие у них могут быть улики против него. Сейчас они просто съездят в участок, там спокойно побеседуют и во всём разберутся.
— Чёрт с вами, — сказал он, протягивая руки. — Поехали.
На запястьях щёлкнули металлические браслеты и двое городовых, осторожно взяв его под руки, повели вниз по лестнице. Одеться Глебу не дали, он так и остался в брюках и белой сорочке. На улице прямо перед подъездом стоял припаркованный тюремный фургон. Глеб поднял глаза и увидел во множестве окон любопытные таращащиеся лица.
— Убивать будут, никого не докричишься, а как кого-то арестовывают, так всем сразу интересно, — невесело хмыкнул он, поднимаясь на подножку фургона.
Глеб опустился на выскобленную деревянную скамью, разглядывая браслеты на руках, хлопнула обитая металлом дверь и фургон, утробно заурчав двигателем, тронулся вперёд.
Глеб попытался воспользоваться неожиданной поездкой, чтобы поразмыслить. Андрей убит. Его самого пытались убить. Что это дело Рубченко и Морозова нет никаких сомнений, но зачем? Неужели это все действительно просто совпадение, что начав расследовать убийство библиотекаря и исчезновение Елизаветы, они вышли на женские трупы в лесу? Если смерть аурографиста и лично Глеба ещё вписывается в одну схему «подчистить хвосты и избавиться от излишне ретивых сыщиков», то за что убили старика библиотекаря? Глеб встряхнул головой. Картина не собирались в единое целое. Может и в самом деле это два разных дела, с разными мотивами?
Он вынырнул из размышлений, когда осознал, что они что-то долго едут. Парогорск не такой большой город, они уже давно должны были оказаться возле полицейского участка.
Глеб постучал в стенку фургона.
— Эй! Куда мы едем?
Нет ответа. Судя по тому, как машина начала подрыгивать асфальтовая дорога закончилась и началась грунтовка. Глеб балансируя поднялся, глянул в узенькое зарешёченное окошко. В ночной тьме с трудом угадывались верхушки деревьев. Глеб выругался. Его вывозят в лес? В его мире это было буквально синонимом поездки в одну сторону. Неужели Кузьма Макарович работал на Морозова, как и эта сволочь Рубченко?
Глеба накрыло волной фатализма. Он спокойно сел обратно на лавку. Гадать бессмысленно, будь что будет, а он живым без боя не дастся.
Поездка продолжалась несколько часов, что внутри себя Глеб оценил, как позитивную новость. Хотели бы просто прикопать в лесу, доехали бы в лучшем случае до ближайшей опушки. Неожиданно фургон остановился. Где-то впереди послышались неразборчивые окрики, затем длинный протяжный скрип, будто открывались давно несмазанные ворота. Фургон прокатился ещё метров десять вперёд, прежде чем окончательно остановился и водитель заглушил двигатель.
Задние дверцы открылись.
— На выход! — послышался грубый окрик полицейского.
Глеб со скованными руками неловко спрыгнул на землю, осмотрелся. Маленький узкий дворик в окружении высоких кирпичных стен, увитых полукольцами колючей проволоки. Тюрьма.
— Добро пожаловать в «Холодный ключ», — мрачно сказал охранник в сером мундире. — За мной.
Глеб пожал плечами и пошёл за своим конвоиром. Они миновали целые лабиринты коридоров, лязгали замки отсекающих дверей, стучали каблуки ботинок по отполированным каменным ступеням. Хотя по пути они не встречали никого, кроме хранящих молчание охранников, в недрах тюрьмы всё время что-то кричало, ухало, громыхало и звенело. Глеб вслед за конвоиром шёл вдоль длинного коридора, мимо закрытых глухих металлических дверей.
— Стоять, — наконец подал голос тюремщик, снял с пояса связку ключей, открыл дверь и мотнул головой.
Глеб зашёл в камеру и конвоир снял с него наручники.
— Из карманов всё вынуть, — привычно забубнил охранник. — Вещи будут возвращены после освобождения или переданы родственникам после казни. Шнурки, ремни, подтяжки, галстуки сдать.
Глеб хмыкнул, неспешно растер затёкшие запястья, затем вынул шнурки.
— Нет у меня больше ничего.
Охранник сноровисто обыскал его, кивнул:
— Располагайтесь, — сказал он и пошёл на выход.
— Эй, — окликнул его Глеб. — А где мой адвокат? Когда мне будут предъявлены официальные обвинения? Дадут ознакомиться с материалами дела? Я сам сотрудник полиции, кто-то уже сообщил о задержании моей начальнице?
Этот факт не произвёл на конвоира никакого впечатления.