- Это что еще такое? – бормочет Шойджи, отодвигаясь от нее. Она закатывает глаза.
- Это такая штука, между мужчиной и женщиной иногда происходит – объясняет она, испытывая легкое раздражение.
- Да я знаю – мотает головой Шойджи: - но … с чего это ты?!
- Если ты против и собираешься сопротивляться, то у меня ничего не выйдет… - грустно говорит Джун: - ты сильный. Хотя я наверное могу попробовать тебя отравить… а потом привязать к кровати.
- Ты дура – говорит Шойджи: - за тобой надо присматривать. А мне-то говорят, что это я дурак.
- Два дурака – пара – замечает Джун.
- Но у тебя муж есть! И вообще! Ты хоть раз… занималась этим?
- Нет, но я примерно представляю процесс, я быстро учусь.
- Все, я с тобой больше не разговариваю – постановляет Шойджи: - ты идиотка и я намерен вручить тебя твоему мужу. И посочувствовать ему.
- Все ему сочувствуют – вздыхает Джун: - а мне никто…
- Был бы у тебя такой муж как ты сама – я бы и тебе посочувствовал – говорит Шойджи: - все, пришли, давай я люк открою.
- Подождите нас! – кричат сзади и Джун не останавливается ни на секунду. Вот еще. Пусть догоняют.
Щелкнула отсечка обоймы и наружу вылетел раскаленный цилиндр термоклипсы. Патроны, они же иридиевые шарики все еще были, их было полно. Но вот термоклипсы кончились. Вообще при ведении боя в атмосфере или тем паче – в жидкой среде – можно было и не использовать термоклипсы, они нужны были для ведения боя в условиях вакуума, где невозможно теплоотведение от ствола гаусс-винтовки, там они были просто необходимы, иначе ствол попросту расплавился бы после некоторого количества выстрелов. В атмосфере же ствол мог охладится естественным образом – просто перестать из него стрелять и все. Вот только прекратить стрелять сейчас Персиваль не мог. Не обращая внимания на вылетевший цилиндр термоклипсы, на пар, который валил от перегретого ствола – он вскинул винтовку еще раз и дал короткую очередь в три выстрела. Очередная тварь взорвалась жидкими брызгами.
- Думаю вот нам и конец – констатировала Надин, тяжело дыша и глядя на то, как вокруг них встают все новые и новые твари: - у меня ствол перегрелся.
- То же самое. – Персиваль нажимает на спуск снова, но винтовка издает протестующий звук и загорается красная лампочка предохранителя. Следующий выстрел из перегретого оружия может разорвать его на куски и серьезно поранить пользователя.
- Аааргррр! – хорошо, что твари не нападали сразу после трансформации человеческого тела в … это. Они как будто замирали на месте и начинали то ли совещаться, то ли получать информацию откуда-то извне, а может просто привыкали к новому… но результат был одинаков – некоторое время они были неподвижны. Только это и спасало их первое время, пока твари ломились на крышу, а сзади преображались в новых тварей тела погибших. Но сейчас… сейчас у них не было шанса. Все пространство перед ними было завалено телами тварей и Персиваль где-то глубоко внутри – ужаснулся тому, насколько эффективно современное оружие против обычной плоти и крови. Твари шли волнами и это сделало каждый выстрел невероятно результативным – иридиевые шарики на субсветовой скорости прошивали тело не только первой твари, но и твари за ней и за ней и за ней… пока наконец не встречала преграду посерьезней. Но всему на свете приходит конец и вот у них перегрелись стволы винтовок, не рассчитанных на ведение непрерывного автоматического огня. Обидно было то, что зарядов для винтовок было еще много и если бы они додумались взять с собой запасные – то могли бы продолжить бой, а за это время остыли бы эти… или, - если бы у них были стационарные лучеметы. И минное поле – такое, как практиковали партизаны во время Тринийских войн в джунглях – мононити поперек, разрезающие все, что двигалось и имело неосторожность напороться на них. Твари – не люди, они прут и прут волнами и нити против них – самое простое решение. Но у них нет мононитей, нет стационарных лучеметов, нет даже запасных термоклипс для винтовки.
Все что у них есть – это несколько минут, пока твари не преодолеют несколько завалов из тел таких же тварей. А потом – убьют их и преобразят в таких же как они. Эта мысль почему-то особенно пугала Персиваля, мысль о том, что даже после смерти – он послужит врагу, будет боевой единицей в его войске…
- Согласен – говорит он наконец и поворачивается к Надин: - вариантов я не вижу. Нам действительно конец. Ты что-то хотела сказать? – слово «напоследок» так и не вылетело у него изо рта. Дурная примета, на флоте так не говорят. На флоте твоя жизнь и смерть – как правило означала жизнь и смерть всех на твоем корабле, а потому – не привлекай костлявую, придурок – так говаривали флотские, угощая салагу подзатыльником.
- Раз уж нам все равно конец – говорит Надин и опускает винтовку стволом вниз. Винтовка упирается дульным срезом в лужу крови под ее ногами и начинает шипеть, вверх поднимается бурый пар. Надин морщится и поднимает винтовку, сил уже нет, но и выкинуть, отбросить в сторону ставшее уже ненужным оружие – она не может. Сила привычки. Солдат может потерять свои документы, свои деньги, забыть свое имя и дату рождения, но он никогда не потеряет и не забудет свое оружие.
- Я понял. – говорит Персиваль и оглядывается. Он понимает Надин, раз уж все равно им конец, то умирать в пасти твари, да еще и быть потом использованным – плохая смерть, дурная. Нет, лучше, наверное, сбросится с крыши здания, полететь вниз вместе и разбиться в лепешку – так, чтобы потом не восстановили. Или … эти все же смогут? Жаль, нет плазменной гранаты, тогда бы они ушли хорошо – со вспышкой!
- Хорошо – говорит Надин и переворачивает винтовку в руке. Ловким движением выбивает затвор и перекашивает там пустой цилиндр термоклипсы.
- Что это? Ты… чего?
- Не знаешь? А еще офицер. Хотя… это ж нам показывали уже на следующем курсе, тебя тогда не было. Каждая винтовка КСВ 35 – может быть превращена … в это. – Надин переворачивает винтовку обратно и щелкает предохранителем. Вспыхивает алый огонек предупреждения.
- Чтобы и в плен не попасть… и вообще полезная штуковина – говорит она: - не думала, что так скоро этим воспользуюсь, ну да ладно. Давай свою винтовку, как твари полезут – жмем на курок… и бум!
- Конечно. – Персиваль отдает свою винтовку и смотрит, как Надин умело превращает ее в бомбу. Она всегда была отличницей – думает он, если кто и заслужил крылышки на петлички и орденскую планку - так это она.
- Кхм… - говорит он: - спасибо, Надин. Ты … всегда мне нравилась. Ты такая классная.
- Ага, а женился ты все равно на Хлое – прищуривается Надин, заканчивая свою работу и перехватывая винтовку поудобнее: - а ты вот мне никогда не нравился. Ну… почти никогда. После экзамена я на тебя другими глазами посмотрела, но место было уже занято. Хлоя своего не упустит, а?
- Ну… не то, чтобы это имело значение сейчас, но мы с тобой – поцеловались, помнишь? – говорит он, пытаясь пошутить и развеять обстановку. Господи, думает он, дай мне тонко пошутить, хорошо пошутить, так, чтобы она не думала о том, что мы собираемся сделать.
- Я просила тебя не упоминать об этом!
- И я бы промолчал, но мы все равно скоро умрем, так что и терять нам уже нечего и …
- Какие вы мужики все одинаковые. – качает головой Надин: - ты вокруг смотрел? Самая неромантическая обстановка какая только может быть! Десять из десяти. Да еще и помрем мы скоро… эх… иди, сюда, поцелуемся на прощание… - Надин отставляет винтовку и Персиваль делает шаг вперед. Какая глупость, думает он, я же просто хотел ее отвлечь от мрачных мыслей на пороге смерти, просто хотел, чтобы она поворчала и сбросила пар, но почему это так мне нравится? На какое-то время он теряется в волшебстве момента и тут вдруг реальность возвращается к нему – толчком. Правую руку оттягивает тяжелая рукоять винтовки, левой он обнимает Надин и смотрит на баррикаду из тел тварей. Пахнет гарью и кровью, в воздухе носится сажа и пепел, где-то пылает разлитое горючее, слитно гудят клинки сонбу, кромсая плоть…
Сонбу?! Персиваль вскидывает голову и видит, как на баррикаду из тел ступает Джун. Она залита кровью, вся в каких-то бурых пятнах, в ее руке гудит квартовый клинок, но лицо озаряет улыбка.