- Собака! – процедил он сквозь зубы.
- Ты рассредоточен. – Мастер Мун развязал повязку, утёр лицо. – Я старше тебя в пять раз.
- Я, между прочим, ранен.
- Это не оправдание. – Сообщил монах и приказал послушнику. – Полей.
Послушник помог монаху умыться, подал хлопковую курточку и почтительно поклонился.
Кирилл даже двигаться не пытался. Лежал на боку и искоса наблюдал за размеренными движениями монгола. Они и в бою были такими же. Спокойными, неспешно-продуманными и невероятно быстрыми. И самое обидное, силой монах почти не пользовался. Только несколько раз выстреливал минимальным импульсом, и каждый импульс завершал схватку.
- Как вы это делаете?
- Вставай.
Чтобы подняться, нужны были силы, но ноги держали Кирилла плохо. Монах не отрываясь глядел на его неуклюжее кряхтение.
- Ты бережешься. – Сказал монгол. – От этого тебе ещё больнее.
Обиженный парень молодцевато выпрямился. В груди стрельнуло.
- Из крайности в крайность. Ладно, сам побил, сам починю. Идём.
Через три часа, Кирилл сидел на солнышке на пригорке и ковырял пальцем край пластыря. Из-под последнего разило на полмонастыря каким-то зелёным компотом, изготовленным монголом. Упахавшаяся за день травница брякнулась рядом, сладко зевнула и пробурчала какую-то ахинею про селекционный вид пижмы. Кирилл пропустил пятнадцать минут восхвалений этого растения, а потом по простоте душевной спросил:
- А как она выглядит, то?
Зря.
- Да ты что! – вылетела из неги, как из проруби травница. – Идём, покажу!
Рыжий хотел уже завернуть аргументы о ноющей ране, о злом мастере Муне, но потом вспомнил слова монгола и промолчал.
Он немного подумал, рассчитывая движения, плавно и неторопливо поднялся. Травница уже мялась в нетерпении. Спасать его было некому – Бьёрн с Тиной исчезли ещё в середине дня.
***
Кирилл уже привык спать на воздухе, да и не он был один такой свободолюбивый. Под навесом на тростниковых тюфяках дрыхли монахи. От серого столба отделилась тень, сухонькая и худая. Монгол.
- Мастер Мун. – Кирилл кивнул, чуть поклонившись. Ему понравилась эта манера выражать своё уважение.
- Бессонница – удел старости. Прогуляешься со мной, мальчик?
- Конечно. – Кирилл опять качнул головой. Монах улыбнулся, не размыкая губ, и засеменил впереди к лесенке. Они поднялись на земляной вал, огороженный невысокой стенкой.
- Этому монастырю больше тысячи лет. И уже очень давно я здесь. Ученики приходят и уходят. Монголы, славяне, алтайцы, китайцы, японцы, казахи… кого я только не учил. И сам учился у них.
Кирилл молчал. Ветер трепал тучи, луна мигала, как глаз, в который попала соринка. Тучи послушно рвались. Монгол маленькими шажочками мерял узкую дорожку, бесшумно переступая ногами в потрёпанных кедах.
- У меня было очень много учеников. Слабых, сильных, умных и глупых. И такие как ты были…
Мастер Мун заложил руки за спину и посмотрел на тучи.
- Ты, Кирилл, как эта луна – полная. Но пока тебя скрывают тучи, света никакого.
И замолчал. Кирилл зарёкся читать меж строк и просто произнёс:
- Я не понимаю.
- Ты сильный. В тебе есть талант. У тебя дух воина. Кшатрия, как говорят индусы. Но ты никогда не старался. Я прав?
Прав. Про себя подумал Кирилл. Старалась всегда Тина.
- Вот поэтому ты как луна на сегодняшнем небе. Раздёрганный, несобранный. Поэтому тебя ранили. Ты не смог противостоять своему противнику, потому что не старался до этого. Нет никакого толку в единичном рывке, даже когда рывок искренний и мощный. Лучше неторопливо идти по ступенькам вверх, чем прыгать у отвесной стены, выше собственной головы.
- Выше головы не прыгнешь. – Пробормотал Кирилл.
- Верно.
- Подумай об этом.
***
В горах редко увидишь закат. Солнце уходит за вершины, и сразу спускаются сумерки, густая краснота редко доходит до этих мест, только мазок персиковой кистью, и сразу темнота.
- Держи. – Видящая удивленно повертела в руках фонарик. – Тебе же темно, свети.
- Я тебе доверяю. – Тина убрала фонарик в карман, взяла анимага за руку. Улыбку она скорее почувствовала, чем увидела.
Бьёрн вёл её прочь от монастыря. И Тина шла следом, слепо ему доверяясь. В прямом смысле слова – слепо. Они спустились от строений дацана, обогнули сопку. Тёмной стеной стояли кедры. Бьёрн шел уверено, он разведал дорогу заранее.
И оба знали зачем.