- Что, понравилось? - не так понял капитана приятель. - Ну, насмотрелся? Давай фото, мне бежать надо.
- Не дам! - крикнул неожиданно капитан и вырвал обратно фотографию из рук приятеля. - Я разыскиваю вот этот "фиат"! Когда это все случилось?
- Вчера, около полудня.
- Какие у тебя есть данные о "фиате"? Фамилия водителя? Слушай, фотографию можешь взять, дай мне лучше пленку, пусть увеличат, А он ехал один?
- Кто?
- Ну этот бородатый в "фиате".
- Нет, с пассажиром. Оба у нас записаны, ведь свидетели.
- Мне нужны немедленно все данные! Вы что, вообще ничего не читаете? Я еще вчера разослал объяснения о розыске. Надо же, такая случайность.
- Чего раскричался? - огрызнулся обиженный приятель. - Можно подумать, со вчерашнего дня год прошел! Ладно, сейчас я тебе пришлю все данные.
В протоколе автопроисшествия фигурировал полный номер "фиата" со вмятиной на крыле и бородатым водителем. Правда, номер оказался не тот, который запомнил вождь индейцев, в нем не было ни одной тройки, зато целых две восьмерки. Ну и черная борода водителя... Капитан немедленно распорядился установить негласное наблюдение за бородатым. Хорошо бы, если оказался свободным сержант Сдунчик...
Не прошло и десяти минут, как явился подпоручик Вербель с отпечатками автомобильных покрышек с улицы Рацлавицкой напротив садовых участков и пылью, старательно собранной с двери соседки Миколая Торовского. На нее могли облокотиться, до нее могли дотронуться, а микроследы - великая вещь. Окрыленный надеждой, капитан вручил подчиненному и фотографии с места происшествия.
- Яжембского вернем, нечего ему сидеть в Дании, тут открываются большие возможности! Вот если бы Сдунчик взялся... За этими парнями надо немного понаблюдать, до этого я их не буду трогать. А фотографии их потребуются, надо будет незаметно щелкнуть.
- Но ведь восьмерки вместо троек... - начал было подпоручик.
- Бери фотографии и покажи их детям, пусть опознают вмятину. В архиве раздобудь еще парочку битых автомашин. Восьмерки, подумаешь, большое дело! Трудно из тройки сделать восьмерку или наоборот, немного заклеить восьмерки пластырем, вот тебе и тройки! Восьмерки настоящие, уже проверяли. Отнеси в лабораторию свой мусор и бегом в школу!
Подпоручику Вербелю не требовалось разжевывать приказов, свое дело он знал хорошо. Раздобыв в архиве несколько снимков разбитых машин, он помчался в школу, и на большой перемене трое детей, каждый в отдельности, без колебания указали на "фиат" со вмятиной. Два молодых человека и одна молодая дама с презрением отодвинули в сторону архивные снимки и ткнули пальцами в свежий. Ну, бледнолиция жертва и снимающий с нее скальп вождь индейцев - еще понятно. Но каким образом сидящий в густой малине индейский воин, не шелохнувшись, сумел разглядеть стоявшую по другую сторону улицы машину? Если учесть, что к улице воин сидел спиной... И тем не менее машину на предъявленных снимках он опознал безошибочно, а воина подпоручик специально, на всякий случай, спросил первым. Вспомнив свои молодые годы, подпоручик пресек зародившиеся было в глубине души сомнения...
На работу подпоручик Яжембский заявился прямо из аэропорта, поздним вечером.
- Одна из Хмелевских точно замешана в чем-то, - заявил он. - Не уверен, что в моей афере с фальшивомонетчиками или в вашей, с убийством, но в чем-то замешана. Если не ошибаюсь, я имел возможность пообщаться со свекровью.
- Да ведь ты собирался пообщаться с невесткой! - удивился подпоручик Вербель.
- Собирался, а попал на свекровь. Хотя не очень в этом уверен, на Библии не поклянусь. Паспорт ее я, правда, видел, но обе Хмелевские уж очень похожи друг на друга с лица. Там у них в Копенгагене случилась очень странная вещь на аукционе, где распродавались после выставки картины и гравюры, я так и не понял, имеет ли это к нам отношение. Но вот Доминик точно имеет ко мне отношение...
Капитан фрелькович и подпоручик Вербель, слушавшие с интересом сияющего от удачно выполненной миссии посланца, теперь с подозрением взглянули на коллегу. Нет, вроде не пьян. Яжембский не обиделся и постарался по возможности понятнее рассказать о воспоминаниях Алиции Хансен.
- Я не очень внимательно ознакомился с материалами твоего дела, - сказал капитан, - но Доминика запомнил. Редкое имя. Неужели тот?
- Тот! - радостно подтвердил Яжембский. - И это не имя, а фамилия. С самого начала я его подозревал, а теперь конец сомнениям! И все равно, моей уверенности мало, к такой священной корове без железных доказательств не подберешься.
- Но вот ни о каком доме с башенкой у тебя вроде ничего не было...
- Вот именно! Появилось первый раз! Я немедленно отправляюсь туда, может, и удастся кое-что раскопать. А железные доказательства, я так думаю, находились как раз в распоряжении Торовского и теперь их ищи-свищи...
По просьбе коллег подпоручик поделился с ними своими соображениями и выводами, и они согласились с ним; доказательства, собранные покойным и уложенные в зеленую торбу, исчезли вместе с ней, а жалкие остатки в виде блокнота с разрозненными страницами мало что дают. Что же касается стечения обстоятельств, они по-прежнему остаются запутанными и непонятными, в связи с чем обе Иоанны Хмелевские представляются следственной группе особами чрезвычайно подозрительными.
- В таком случае ни одна из этих проклятых баб больше никуда не выедет! разбушевался капитан Фрелькович. - Немедленно составляй рапорт, я подпишу... Ни один пограничный пункт их не пропустит.
- Обратно? - ядовито поинтересовался подпоручик Вербель.
- Что обратно?
- Обратно не пропустит? Ведь, насколько я понял, обе в настоящее время как раз находятся за границей.
- Слушай, перестань придираться, ладно? Не нервируй меня. Пусть таможенники немедленно сообщат, если какая-нибудь из них будет возвращаться, все равно какая. И все равно каким образом - на самолете, на поезде, пешком...
- Хотелось бы мне наконец разобраться, кто из них кто, - мечтательно произнес подпоручик Яжембский. - И увидеть обеих сразу. А к этой мегере с глазком в двери лично стану наведываться пять раз на день, проходу ей не дам, может, и расколется баба. Ведь если я правильно вас понял, теперь уже появилось несколько кандидатов и Хмелевская больше не выступает соло?