‒ Ты, как всегда, налегке? ‒ Наконец приходит в себя, собравшись, и осматривает меня с ног до головы.
‒ Я села в машину ‒ меня отвезли. Снова села ‒ привезли. По улицам не хожу, замёрзнуть не успеваю. ‒ Развожу руками. ‒ Ты же со мной сегодня, а оделась, будто тебе пешком через весь город идти.
‒ Привычка, ‒ вздыхает, совсем снимая шубу. ‒ Решила, что на новый год будешь делать?
‒ Как будто мне кто-то позволит решить, ‒ недовольно хмыкаю. ‒ Папа устроит стилизованный новогодний банкет для друзей и знакомых с громким салютом и приглашёнными артистами. Дом превратится в бесконечный поток людей, заглядывающих в каждый уголок в поисках тишины или уединения, а я поброжу в этой толпе несколько часов, послушаю куранты и пойду спать. Всё, как всегда. Ничего нового. Я бы с тобой хотела…
‒ Знаю, Арин. Но мои родители всё время в разъездах, я их вижу несколько раз в год. Их работа в Германии окончена, и теперь они перебираются в российское представительство в Париже. На новый год отправлюсь к ним, всего на неделю, но и этого вполне достаточно, чтобы насладиться их обществом.
‒ Я всё понимаю. ‒ Сжимаю ладонь подруги, сожалея, что этот новый год проведу без неё.
‒ Но, есть плюсы! До получения диплома ещё полгода, и у нас есть время прощупать почву для работы. Намного проще попасть в дипломатическую миссию, когда есть знакомые, ‒ Настя подмигивает, намекая, что её папа с мамой наш шанс покинуть страну и работать за границей. ‒ Да и ты могла бы попросить отца поспособствовать…
‒ Не могла, Насть. Мне проще попросить твоих родителей. Папа изначально был против моей специальности, не желая признавать возможность выезда из страны. Он, скорее, создаст мне дополнительные препоны на пути к цели, чем поможет.
‒ Что, всё по-прежнему?
‒ Да.
Телефон оповещает о входящем сообщении, и мне даже не требуется открывать, чтобы узнать кто отправитель.
Олег: Ариночка, доброе утро! Пусть у тебя будет прекрасный день! Надеюсь, ты согласишься поужинать со мной!
‒ Он?
‒ А кто же ещё? ‒ недовольно фыркаю, не отвечая на сообщения. ‒ И как не надоело писать в пустоту? Каждое утро, как часы: идиотская картинка и пожелания на день с кучей восклицательных знаков.
Вспоминаю, как первое время откровенно злилась, получая короткие сообщения Олега ‒ сначала с просьбами простить, а затем с предложением встретиться. Но встретиться не хотелось, как и просто поговорить. Наступает момент, когда отчётливо понимаешь ‒ тебе больше нечего сказать человеку. Нет упрёков, вопросов, претензий ‒ ничего нет. Словно кто-то вытер белым ластиком каждую эмоцию, которую ты когда-то испытывал к человеку, сделав его прозрачным пятном.
‒ И правильно. Он мне никогда не нравился. Со странностями, парень.
‒ В каком смысле?
‒ Да в прямом. Правильный до тошноты ‒ любезный, услужливый. Смотри, вот-вот реверанс отвесит.
‒ Насть, реверанс ‒ это по женской части, ‒ смеюсь в голос, представляя озвученную картинку.
‒ Без разницы. Мужчина должен быть с лёгким налётом хамоватости, понимаешь? Когда в глазах окружающих он невыносимый хам, которого хочется послать куда-подальше через пятнадцать минут общения, а с тобой заботливый и нежный до визга.
Неосознанно в памяти всплывает образ Глеба: фирменная ухмылочка, резкие высказывания и глубокие поцелуи. Полгода прошло, и я наивно рассчитывала стереть из воспоминаний наглого блондина, с которым провела ночь. Я почти о нём не думаю: немного утром, немного вечером и чуть-чуть ночью. Всего-то…
‒ Проснись и пой!
‒ А?..
‒ Арин, приехали говорю. Выходим. ‒ Настя подталкивает меня, подгоняя в спину.
Илья глушит машину, смиренно ожидая на парковке, когда закончатся наши занятия. Полгода до защиты диплома, работа над которым в самом разгаре, но движется очень медленно. Я по наивности выбрала сложную тему, информацию для которой приходится выжимать по капле из множества источников.
Посещаем две пары, и отправляемся к своим кураторам, чтобы обсудить ошибки и не состыковки. Задерживаюсь на несколько часов, обсуждая каждую строчку в работе. Преподаватель терпеливо указывает на каждую ошибку, объясняя, что именно нужно подправить и отпускает меня с кучей правок.
После неудавшейся свадьбы, я стараюсь меньше времени проводить дома в обществе Веры и Кати. И, если жене отца достаётся хотя бы скупое приветствие, то сводная сестра исключена из списка людей, с которыми мне приятно пересекаться ‒ минимум общения и существование друг от друга на максимально удалённом расстоянии.