- Ну, да … Извините, может, не стоило мне... но вам ведь не сладко пришлось... одной?
Ксения нервно сглотнула, зубы стиснулись. Она давно уже на это так не реагировала. Почему же теперь всё сжалось внутри?
- Да,- тихо ответила она.
До неё вдруг дошло, что они сидят рядом на полу, на коленях, её бедро касается его, и их локти тоже, и дыхание сливается. Отчего-то ей стало трудно дышать. От него пахло детскими мылом, присыпкой и горьковатым тонким ароматом одеколона - неожиданное сочетание запахов. Но почему-то именно такое смешение ей было приятно. Его густые довольно сильно отросшие волосы, разлохмаченные ручонками Марины, сделали его лицо мальчишеским, когда он улыбался. Ну, если не присматриваться к лёгким морщинкам на переносице и в уголках глаз и губ. Губы были далеко не тонкие, но, тем не менее, какие-то очень мужские.
Он понял, что затронул тему неприкосновенную, запретную; понял, что несмотря на годы, ей всё ещё тяжело об этом говорить, думать и вспоминать. Ей было всего-навсего пятнадцать, когда родился Артём. Нонсенс, чушь. Она такая красивая. Тридцать семь или восемь? Её лицо было так близко, он встретился с её большими зелёными глазами, а в них боль, настороженность, напряжение и… смущение? Большие полные губы, такие соблазнительные, чуть сжались.
Она первая пришла в себя.
- Что вы знаете?
Он тоже словно очнулся.
- О чём?
- Об этом – рождении Артёма, что мне было тяжело?
Она согнула одну ногу, опершись на колено локтём, подперев этой же рукой голову.
- Да, в общем-то, почти ничего. Артём только сказал, что вы воспитывали его в основном одна и что он, как мог, старался вам помогать,- он мотнул головой сильно недовольный собой.- Но… Простите, Ксения, может мы как-то попроще будем друг друга называть? Мы почти ровесники, и не в офисе.
Она рассмеялась и протянула ему руку. Он ответил ей потрясающей улыбкой и взял её прохладные пальчики своими тонкими тёплыми пальцами.
- Вот спасибо! А то как-то что-то не то выходило… Ксения.
- Андрей.
Они рассмеялись. Он по-прежнему перебирал её пальцы своими.
- На ты?
- Угу,- она кивнула.- Нам наверняка о многом нужно поговорить. Мы мало, что знаем друг о друге. Тогда, пожалуй, легче станет общаться.
Ему это предложение понравилось. То, что она сама это сказала. Он почему-то думал, до сих пор, что его новая родственница всячески не желает с ним знаться, что обижена на что-то, даже, что ей мало дела до него и его дочери, до внучек. Но вышло, что это совсем не так, что во всём действительно виноваты обстоятельства, совершенно случайные и какие-то дурацкие. Отчего-то у него стало легче на душе.
- А что рассказывал о нас Артём?
Она потянул обратно из его пальцев свою руку, чтобы убрать волосы за ухо.
- Особо-то и говорить некогда было. Вы ж … ты же помнишь, он побыл дома пару дней, потом свадьба, потом мелькнули на несколько часов и улетели… Бог мой! Я ж не видела его уже больше года! По телефону Артём сказал через три-четыре месяца отпуск у него. Зато мы пообщались с Ивочкой. Она страдала от давления бабушки, и я предложила ей, если уж совсем будет невмоготу, пожить в моей квартире.
- Да, мы говорили с ней вечером. Она хочет окончить обучение нынче, чтоб больше не отрываться от девочек. Остались только госэкзамены.
- Такое имя у неё необычное, и ей очень идёт – она такая хрупкая, стройная.
Он хмыкнул иронично, сел по-турецки.
- Это всё моя тёща. Потомственный ботаник. Знаете, как её имя? Клёна. А мою жену звали Калина, Калинка. Как вам этот дурдом? Она уже и для правнука имя придумала и для внучки, но оплошала - никто из нас не думал о двойне. Так что в спешном порядке подобрать второе имя она уже не успела,- он развёл руками.- Ива с Артёмом тоже сами себе на уме. Уверен, они бы ни за что на подобную авантюру не поддались.
Ксения рассмеялась.
- Хорошо хоть не на латыни… Артём говорил, что вы Иву тоже один растили.
- Моя мать умерла, когда я был на третьем курсе. Работал ночами, днём учился. А Калинка, она не пришла в себя после наркоза - во время родов пришлось срочно оперировать. Так я и остался с малышкой на руках. Бабуля её тогда учила студентов и писала очередную диссертацию. И ни за что не желала бросать карьеру. Муж её тоже занимал начальственные посты. Ну, а мне все свои труды пришлось забросить. Брал Иву с собой на дежурства, оставлял в детском отделении в боксе, иногда – на ночных дежурствах – у себя в хирургии. Медсёстры помогали, няни. Благо, начальство шло на уступки. Считали хорошим специалистом.