И вот он уже офицер. И почему его всегда тянуло преодолевать всякие трудности? Впрочем, в этом он был похож на неё. А во многом остальном на кого? На кого он был похож внешне? Она часто задавала себе этот вопрос – кто его отец, кто из тех троих подонков?
…Их было трое, тех отморозков, что изнасиловали её тогда в четырнадцать лет. Ксения серьёзно занималась художественной гимнастикой. Как раз с тренировки она и возвращалась тем вечером. Когда двоих из насильников наконец нашли и арестовали, третий к тому времени уже успел разбиться на мотоцикле. Так что не известно было, кто из троих зачинщик. Само собой, разумеется, двое оставшихся свалили основную вину на погибшего. Он, дескать, оглушил Ксению, он первый её изнасиловал, а они только держали её. Но Ксения на суде подтвердила, что все трое издевались над ней. Таким образом, оба они получили максимальный срок заключения. А несколькими месяцами позже она родила мальчика и молила Бога, чтобы он вырос хорошим человеком, а не таким поддонком, какими были те трое. Она так и не знала до сих пор, просто не хотела никогда выяснять, кто же из них оказался отцом Артёма. Сын и по паспорту был просто Артём Клавдич без отчества. В своё время она с болью в сердце ждала от сына естественного вопроса, где его отец и кто он. Но, когда семилетний Артём, наконец задал этот вопрос, то прозвучал он так, что было ясно: мальчик подсознательно чувствовал – маме об этом неприятно говорить.
- Мам, извини, что я тебя спросил. Но в школе учительнице нужны данные на родителей, ну там имя, телефон рабочий. Я сказал ей твои, а про отца сказал, что его нет. Я правильно сделал? Его же нет?
Она притянула мальчика к себе и долго молчала. Наконец посмотрела в его серьёзные глаза.
- Я не знаю, мой мальчик. Я бессильна, не могу тебе ответить точно. Просто не знаю. Как-нибудь позже я объясню тебе всё.
И Артём понял её буквально: мама бессильна, ей нужно помогать. И с тех пор он помогал ей, чем мог. Лет в тринадцать он всё же узнал, как родился на свет, и с тех пор зауважал мать ещё больше.
***
На следующий же день Ксения позвонила своему шефу и сказала, что ей нужны четыре дня её отгулов. Разрешение на них было дано, и она, не тратя времени начала день поездки по магазинам.
Живя одна, она ни в чём себе не отказывала, но всё же собрала достаточно денег про запас. Денежная реформа девяносто первого, так сильно ударившая по карманам россиян, как-то обошла её и многих её коллег в силу того, что многие имели возможность летать за рубеж и иметь доллары. Теперь же наоборот всё то, что прежде считалось воровством, мошенничеством и тому подобным, стало предпринимательством. Только вот от дефицитов ещё пока не избавились.
Часам к двум дня они с сыном уже купили костюм жениху, новые туфли и ему, и ей, кольца, всякие мелочи, элегантное платье для Ксении, пару мужских сорочек.
- Мам, я думаю, может, не стоило на меня так тратиться. Я мог бы и в парадной форме расписаться.
- Что?! Это ещё что за необходимость? Нет, дорогой. Всё должно быть - как положено. Это тебе не на плац на парад выйти. Свадьба хоть и самая скромная должна выглядеть торжественно, а не по - казённому. В форме тебя твоя жена каждый день будет видеть, а вот в стильном костюме лишь изредка. Так что не лишай её этого удовольствия. Я вот думаю, надо тебе ещё один костюм купить.
- Да на кой они мне потом? Сама ж знаешь - всё время в форме мотаться буду.
- Замолчи, солдафон несчастный,- снисходительно улыбнулась ему мать.– Уверена, твоей Иве такая одежда вскоре надоест. Думаю, ей будет приятно, если в какие-либо праздники ты будешь выглядеть элегантно, а не сугубо официально. Ты уже у меня расти не будешь,- она довольно оглядела его атлетическую фигуру,- так что эти костюмы тебе надолго.
С этими словами, они вошли в очередной магазин. Артём тяжко вздохнув, покорился судьбе: что касается магазинов и женщин, тут ничего поделать нельзя. В результате, больше всего он возмущался маленькой элегантной бабочке, которую мать выбрала для первого дня свадьбы к чёрному смокингу. Вот второй костюм светло-серый понравился ему больше. Но Ксению расстраивать спорами не стал, только тихо, но глубоко вздохнул и уронил как бы невзначай:
- Ой, мам, ну прям как официант какой-то буду.