Вся эта новая техника требовала просторных, капитально отстроенных зданий. Главный корпус, или «анбар», как тогда говорили, представлял собой каменное здание площадью около 400 кв. м и высотой 7 м. Обычно такое здание на стекольных заводах строилось деревянным. Для кладки стеклоплавильной печи, рассчитанной на 6 горшков, был использован кирпич из белой огнеупорной глины вместо обычно применявшегося природного песчаника, весьма неустойчивого в условиях высоких температур. Кроме основной стеклоплавильной печи, в «анбаре» расположено было еще 20 вспомогательных печей для отжига продукции, для обжига горшков и других целей. Пол в помещении был выстлан кирпичом.
Кроме основного стеклоплавильного корпуса, было еще 4 деревянных здания, где размещались шлифовка и полировка стекла, навешивание шихты, изготовление стекловаренных горшков и другие подсобные операции.
Для начала были приглашены английские мастера, к которым сейчас же приставили русских учеников, быстро освоивших особенности нового стекольного производства.
Таким образом, по тем временам стекольный завод на Воробьевых горах представлял собой предприятие передовое, организованное по последнему слову современной техники. Это отвечало замыслам Петра, который, создавая завод, полагал увидеть в нем предприятие образцовое, долженствующее служить примером другим заводам, осваивающее новую технологию и подготовляющее кадры для всей страны. Отдавая распоряжение организовать в Киеве завод зеркального стекла и хрустальной посуды, Петр указывает: «... для того мастеров иноземцев и русских людей и к тем заводам инструменты и материалы к тому делу годные, кои ныне в Москве на Воробьевских заводах на лицо, отправить». Совершенно ясно, что Воробьевский завод использовался как очаг культуры стекольной технологии и источник квалифицированных кадров для других заводов.
Петр I оказывал особое покровительство развитию в России стеклоделия. Он строил новые заводы, уничтожил пошлины на стеклянные изделия, привлекал для подготовки кадров иностранных мастеров, посылал русских учиться стекольному делу за границу. Он разделял точку зрения одного из своих видных соратников, известного экономиста Ивана Посошкова, который, резко протестуя против импорта стекла, настаивал на развитии собственного стекольного производства, уверял, что в России имеются к этому все необходимые предпосылки. Посошков заявлял, что «стеклянную посуду можно нам к ним возить, а не им к нам».
Мы остановились довольно подробно на характеристике Воробьевского завода, так как ему суждено было вырасти в предприятие очень большого значения, в знаменитый Санкт-Петербургский стеклянный завод. На этом пути Воробьевский завод претерпел немало всяких перемен и преобразований, переходил из рук в руки, менял места расположения и при этом непрерывно повышал свою технику и художественную ценность продукции, пока, наконец, не утвердился на сто лет в Петербурге в качестве всеми признанного корифея своего дела.
После победы в сражении при Гангуте в 1714 г. положение новой столицы упрочилось, в Петербурге широко развернулись строительные работы и начался приток государственных учреждений и частных лиц. В этом общем движении, начавшемся по направлению от Москвы к Петербургу, был увлечен и стекольный завод, отстроенный на Воробьевых горах. Переезд стекольного завода с места на место всегда связан с большими потерями, так как главное и самое дорогое его оборудование — громоздкие стеклоплавильные и вспомогательные печи — не может быть перевезено, и на новом месте его приходится возводить заново. Но это обстоятельство имеет и свою положительную сторону, ибо при выкладке новых печей всегда учитывается опыт работы на старых печах и недочеты их уже не повторяются в новых конструкциях. То же можно сказать и о некоторых других громоздких объектах оборудования стекольных заводов. Таким образом, перемена места расположения стекольного завода обычно связана с его модернизацией, с его усовершенствованием в какой-то степени.
Иногда приходится встречаться с мнением, что обыкновенно при переводе стекольного завода на новое место, ввиду невозможности перевезти громоздкие печи, работа на старом месте продолжается и получается два завода: старый и новый.
С этим нельзя согласиться. Обеспечить бесперебойную работу покинутого, сколько-нибудь значительного по величине стекольного завода, так сказать, неофициальными средствами, стараниями небольших групп ремесленников невозможно. Это — не кустарная мастерская. Документальных данных о таких фактах неизвестно.