Воробьевский завод, прибывший в петербургский район, был размещен в ста с лишним километрах от столицы, по берегу р. Луги, впадающей в Балтийское море. Завод расположился в двух точках: около г. Ямбурга (ныне Кингисеппе), где обосновалось зеркальное и посудное производство, и около села Жабино, в 15 км ниже по течению Луги, где разместилось производство листового оконного стекла. Район строительства был выбран удачно. Лужские пески и сейчас славятся у стекольщиков как один из лучших в Ленинградской области. Обширные лесные массивы по берегам Луги обеспечивали заводам запасы топлива и золы, необходимой в то время составной части стекольной шихты.
Несмотря на территориальную разобщенность, заводы были тесно связаны в своей деятельности, периодами находились под общим управлением и имели сходную судьбу.
Ямбургский посудный завод принадлежал тогда ближайшему и любимейшему соратнику Петра в военных и гражданских делах князю Меншикову. Надо полагать, что этого человека, пресыщенного материальными благами, привлекала в данном случае не столько перспектива наживы (до тех пор на русских стекольных заводах, как правило, прогорали), сколько своеобразие и модность этого производства в Европе. Богатый владелец не жалел средств на расширение и усовершенствование своего предприятия.
Через несколько лет новые заводы опередили — как по технике производства, так и по ассортименту продукции — московскую группу. Наряду с художественными изделиями, уже освоенными в предыдущем столетии, — всякого рода декоративными сосудами и другими предметами из бесцветного или окрашенного стекла или хрусталя, а также выдувными или литыми зеркалами весьма больших размеров в художественно оформленных, резных хрустальных рамах — исполнялись еще по отдельным заказам сложные технические изделия, например химико-лабораторная посуда, приборы и сосуды для аптекарских надобностей, оптические линзы из стекла повышенного качества, песочные часы для кораблей, кальяны для экспорта на Восток. Начали изготовлять фонарные стекла путем отливки в медных формах с последующей полировкой. Первые фонари появились на московских улицах в 1730 г., причем часть их была слюдяных, а часть стеклянных.
Об оригинальном стеклянном сооружении свидетельствует хранящийся в фондах Государственного Русского музея отлитый в 1723 г. на Ямбургском заводе толстостенный стеклянный колокол, на поверхности которого выгравированы название завода и дата исполнения, а также имя мастера-иностранца, его изготовившего (рис. 164).
Этот колокол является сейчас единственным сохранившимся представителем группы колоколов, звучание которых было подобрано на определенный музыкальный лад и которые проигрывали различные мелодии, будучи приведены в действие от вращаемого водой вала. Этот своеобразный хрустальный орган был установлен на петергофских фонтанах.
К сожалению, кроме этого колокола, от Петровской эпохи сохранилось очень мало вещей, происхождение которых точно датируется: это несколько толстостенных стаканов с надписью «Виват царь Петр Алексеевич» (рис. 165) и рюмок с выгравированными инициалами (рис. 166). Таким образом, составить сейчас непосредственно впечатление о художественных достоинствах продукции того времени не представляется возможным. Мы это можем делать лишь косвенным путем, прибегая к оценкам современников.
Рис. 164. Хрустальный колокол из музыкальной звонницы на петергофских фонтанах. Первая четверть XVIII в.
Рис. 165. Стакан с надписью «Виват царь Петр Алексеевич». Первая четверть XVIII в.
Рис. 166. Рюмка с вензелем Петра I. Первая четверть XVIII в.
Во всяком случае все сказанное свидетельствует о значительном усовершенствовании техники производства по сравнению с московским периодом. Русские мастера к этому времени, по-видимому, полностью переняли искусство своих иноземных инструкторов. Об этом может свидетельствовать, например, следующий факт: для научной экспедиции в Якутию потребовалось изготовить некоторые сложные по форме сосуды. Мастер англичанин, обычно изготовлявший эти вещи, оказался в отпуске, и заказ был выполнен вызвавшимся на это дело русским мастером Михаилом Некрасовым. Конечно, этот случай не был единичным. Восприимчивость русских людей ко всякого рода ручному мастерству общеизвестна. Петр I прекрасно учитывал это, когда направлял «русских ребят», как было написано в его резолюции, в Венецию для обучения тамошнему искусству стекольщиков, в частности искусству изготовлять бисер.