Бронзовые части прибора украшались орнаментикой в стиле ранней классики. Использовались различные растительные и животные мотивы — аканты, виноград, головы и лапы зверей и птиц, а также маски, волюты, урны и т. п.
Год от года хрустальный убор люстр облегчался, и все большую роль начинала играть бронза, которой в конце концов удалось почти полностью на долгое время вытеснить стекло из осветительной аппаратуры.
Призматические барочные фонари с относительно развитым хрустальным убором также выходят из употребления и заменяются цилиндрическими и колоколовидными, в которых очень мало хрустальных подвесок, но широко используется сочетание с бронзой и деревом (рис. 177-178).
Рис. 177. Люстра. Конец XVIII в.
Рис. 178. Фонарь. Конец XVIII в.
Для раннего классицизма характерно также использование стеклянных изделий в архитектуре как декоративного отделочного материала или как крупных, монументальных предметов, служащих для убранства парадных интерьеров.
Еще в середине XVIII в. по почину М. В. Ломоносова в России восстанавливается мозаичное дело, представляющее собой благороднейший вид монументального искусства, в котором стеклу отводится весьма почетное место. Ломоносову же мы обязаны тем, что в нашей стране стали применять стекла разнообразнейших цветовых оттенков для столовых досок, рам, портретов и зеркал и в качестве материала для инкрустаций парадных дворцовых паркетов. Об этом мы будем говорить подробнее в специальной главе, посвященной трудам М. В. Ломоносова.
Приблизительно в это время архитектор Растрелли при отделке комнат Екатерининского дворца в Царском Селе (ныне г. Пушкин) употребил листовое стекло, которым были облицованы некоторые участки стен с подкладкой цветной фольги (рис. 179).
В 80-х годах аналогичный прием был использован архитектором Камероном при убранстве личных комнат Екатерины в том же дворце. Он ввел серебряную парчу внутрь фиолетовых стеклянных колонок и обложил стены синими и молочно-белыми стеклянными плитками (рис. 180-181).
Рис. 179. Стеклянные «лопатки» (вертикальные полосы) в столовой комнате Екатерининского дворца в г. Пушкине (архитектор В. Растрелли). Середина XVIII в.
Рис. 180. Спальная комната Екатерины II Екатерининского дворца в г. Пушкине. Отделка фиолетовым и молочно-белым стеклом (архитектор Ч. Камерон). Конец XVIII в.
Рис. 181. Комната «табакерка» Екатерининского дворца в г. Пушкине. Отделка синим и молочно-белым стеклом (архитектор Ч. Камерон). Конец XVIII в.
В конце XVIII и начале XIX в. изготовляется значительное количество крупных декоративных вещей.
Знатокам художественного стекла хорошо известна хранящаяся сейчас в Эрмитаже ваза-треножник, изготовленная для Павловского дворца. Чаша сделана из бесцветного граненого хрусталя, а ножки — из темно-янтарного стекла.
Великолепен умывальный прибор, исполненный тоже для дворца в Павловске по рисунку знаменитого русского зодчего Воронихина — творца Казанского собора, здания Горного института и других замечательных построек Петербурга и его окрестностей. В прибор входит стол на винтовой ноге из стекла янтарного цвета с крышкой из темно-синего стекла, граненый рукомойник из бесцветного и синего стекла и граненая хрустальная чаша (рис. 182).
Рис. 182. Умывальный прибор из белого, синего и янтарного стекла (архитектор А. Н. Воронихин). Начало XIX в.
Это великолепное произведение искусства, выполненное в строго классическом стиле, было разбито фашистами во время Великой Отечественной воины. Остался цел лишь одни кувшин.
Прекрасен своими художественными достоинствами и величиной торшер, колонка и чаша которого исполнены из синего заглушенного стекла, остальные части сделаны из белого мрамора, фарфора и бронзы. Торшер был предназначен для агатовых комнат Екатерининского дворца (рис. 183).
Рис. 183. Торшер (Колонка и чаша из синей смальты). Агатовые комнаты Екатерининского дворца в г. Пушкине. Последняя четверть XVIII в.
К числу наиболее крупных хрустальных объектов декоративного убранства следует причислить две великолепные, огромные вазы типа «Медицис» (кратер), хранящиеся сейчас в фондах Эрмитажа. Эти вазы отлично скомпонованы и покрыты богатой орнаментовкой, не производящей, впрочем, впечатления перегруженности. Одна из этих ваз, имеющая высоту 160 см и установленная на пьедестале из рубинового стекла, некоторыми специалистами приписывается Росси (рис. 184). Ни время ее изготовления, ни манера композиции не противоречат этому предположению.