В городе в это время происходил какой-то праздник. Фанатически настроенная толпа, проведав о присутствии в городе четырех «неверных», устроила нападение на их дом. Чиновникам шаха едва удалось спасти своих гостей. Ночью, тайком, их вывезли из города и бросили в какой-то пустой башне без всякой охраны. Три недели несчастные находились в таком положении. ежечасно ожидая гибели. Наконец, явились какие-то люди, уложили их в носилки и доставили в Тегеран, где Носков должен был закончить свою миссию, лично представив подарок русского царя персидскому шаху.
Но напрасны были ожидания о скорой возможности исполнения этого поручения. Шли недели за неделями, а шах все не возвращался в свою столицу из путешествия по стране. Спутники Носкова, обессиленные жестокой лихорадкой, умерли одни за другим. Остался только Носков, одолевший болезнь благодаря своему железному здоровью.
Вскоре были получены сведения о приближении шаха к Тегерану. Но перед самым въездом в столицу опять возникло препятствие: сопровождавшие шаха астрологи заявили, что Мухаммед еще не желает, чтобы шах въезжал в Тегеран. Пришлось ждать десять дней. Наконец, астрологи передали, что Мухаммед сообщил им при помощи звезд, что он пожелал, чтобы шах въехал в Тегеран.
Носкову предложили срочно собрать хрустальное ложе, что он и сделал с превеликим трудом, так как оба безвестных мастера Санкт-Петербургского стеклянного завода уже лежали в земле. Носкову пришлось проделать их работу, разбираясь в чертежах, которые он, по счастью, успел скопировать еще в Петербурге.
Шах принял подарок очень милостиво и сказал: «Редкое это произведение может служить доказательством до какой степени совершенства доведено в России искусство в отделке хрусталя». Потом неожиданно добавил: «Желательно бы знать, на каком ложе покоится сам император российский?»
За выполненное поручение шах наградил Носкова орденом «Льва и Солнца», двумя кашемировыми шалями и деньгами в сумме 1000 туманов, после чего Носков выехал на родину и прибыл в Петербург в феврале, проведя в дороге в общей сложности почти целый год.
Носков оставил о своем путешествии интересные воспоминания.
Помимо монументальных подношений, шах получил в это время от русского царя немало и других, более мелких художественных хрустальных изделий, за что однажды счел необходимым отблагодарить и директора завода Языкова, направив ему следующее своеобразное по стилю письмо (перевод с персидского):
«В то время как вельможный блистательный, благородный, наилучший из посланников, подпора старейшин христианских генерал Дюгашель, Полномочный министр блистательной Российской Державы, прибыл в небесам подобный шахский чертог наш, принеся с собою в подарок хрустальный прибор с фабрики Его Императорского величества, понравившийся нам по чистоте отделки и блеску своему, узнали мы, что успешность работ этой фабрики принадлежит стараниям Высокостепенного, Высокоместного, благородного, знатного, подпоры вельмож христианских Коллежского Советника Языкова. По силе единодушия между двумя могущественнейшими державами мы считаем обязанностью своею оказать ему наше благоволение и вследствие того жалуем ему орден «Льва и Солнца» второй степени, осыпанный драгоценными камнями. Да возложит он на себя знаки сего ордена и преуспевает в стараниях об устройстве упомянутой фабрики, за сим определяем, чтобы высокостепенные, благородные, знатные приближенные особы императора главные правители Августейшего Дивана записали смысл сего фирмана в реестры и, храня его от забвения, постоянно принимали его к сведению».
Вскоре после доставки в Тегеран пресловутой кровати начинают сооружать для персидского принца Хосроя Мирзы новый презент — хрустальный фонтан. Что представлял собой этот фонтан, об этом, к сожалению, нет сведений, но мы предполагаем, что по замысловатости композиции, богатству декорировки и мастерству исполнения этот подарок едва ли уступал предыдущему. Как известно, второй подарок, ежели он не лучше первого, совсем не следует делать.