После окончательного отбора тщательно упакованная продукция, погруженная на фургоны дворцового ведомства, в «английской упряжке» и с «ливрейными» кучерами при длинных хлыстах направлялась в Царское Село. Там, в Александровском дворце, где обычно проживал Николай II. вещи расставлялись в отведенных для этого залах, и прибывший заблаговременно директор завода, облаченный в придворный мундир, ожидал выхода хозяев. Царь обыкновенно появлялся в полном составе своей семьи в сопровождении некоторых приближенных лиц. Обход сопровождался обсуждением достоинств представленной продукции, и вот здесь-то и нужно было ловить «веяния», так как они являлись единственной инструкцией на будущее и конкретизировали программу деятельности завода на ближайший год.
Диктатором вкуса в царской семье была императрица Александра Федоровна, и наступившее в начале XX в. резкое снижение художественного уровня изделий завода должно быть в значительной степени записано на ее счет.
В выпускавшейся за этот период продукции декоративного назначения преобладающими были следующие изделия: для фарфора — вещи, украшенные подглазурной живописью, по образцу Копенгагенского завода, а для стекла — огромные, бесформенные хрустальные вазы, покрытые натуралистически выполненными резными рисунками из растительного царства (рис. 201), и многослойные вазы типа «Галле» с неинтересными изображениями пейзажей, рыб и цветов (рис. 202). Справедливость, однако, требует признать, что техника выполнения этих вещей была на очень большой высоте и ставила изделия петербургского завода выше всех западноевропейских оригиналов, с таким искусством копировавшихся русскими мастерами.
Рис. 201. Ваза в декадентском вкусе из бесцветного стекла. Начало XX в.
202. Ваза из двухслойного бесцветного и розового стекла типа «Галле». Начало XX в.
Что я не ошибаюсь в этом лестном для нашего завода выводе, может быть подтверждено следующим случаем.
В 1913 г. мне довелось быть в командировке на знаменитом Севрском заводе в Париже. Я уже был тогда техническим руководителем петербургского завода. В этот период, в соответствии с духом времени (канун войны с Германией), немецкое руководство в России повсеместно заменялось русским. Ушли немцы и с фарфоро-стекольного завода.
Директор Севрского завода господин Буржуа с гордостью показывал мне завод и в довершение провел в залы великолепного музея, где хранились образцы изделий всех фарфоровых заводов мира. Однако, к моему крайнему огорчению, оказалось, что наш завод представлен лишь несколькими случайными неинтересными образцами, задвинутыми куда-то в темный угол. Я это себе заметил и решил попытаться исправить такое несправедливое отношение к нашему заводу. В этот момент мы находились в большом круглом зале, всю середину которого занимала огромная пирамидальная витрина. На полках ее, до самого потолка, располагались бисквитные скульптуры, которыми славился Севрский завод. Господин Буржуа с гордой улыбкой указал мне на самую верхнюю крупную фигуру, изображавшую женщину в античном костюме. «Высота этой вещи ровно один метр», — сообщил он, зная, что показывает эту гордость Севра специалисту, который оценит такое техническое достижение. Действительно: фарфор боится больших масштабов. В горне во время обжига масса фарфора размягчается, а чтобы изделие не покривилось, нужно принимать особые меры. Его подпирают в разных местах фарфоровыми стопками, сооружая таким образом целые леса. Хорошо удавшаяся, непокривленная крупная фарфоровая вещь указывает на большое техническое мастерство.
Я вежливо выразил свое удивление, но тут же вынул записную книжку и заметил себе, что нужно изготовить и выслать им в подарок второй экземпляр стоящей у нас в заводском музее бисквитной фигуры Офелии, изготовленной нашими мастерами по оригиналу скульптуры Каменского и имеющей в высоту 1 м 30 см.