Посередине сплоченной группой стоят четыре особые печи. На них падает яркий свет. Это — главное звено всего оборудования. Собравшиеся здесь люди работают над одной очень важной проблемой, ставят решающие опыты.
Все другое оборудование в этом здании, а также мастерские и лаборатории, разбросанные в соседних корпусах, играют подсобную роль. Они только помогают раскрывать смысл тех ответов, которые дают на поставленные вопросы четыре главные печи.
Я стою около плотно закрытого и замазанного огнеупорной глиной устья одной из этих печей. В левой руке у меня секундомер, в правой — рукоятка реостата электрической мешальной машины. Ее охлаждаемый водой хобот через узкое отверстие в передней стенке печи входит вглубь — туда, где господствуют температуры, растопляющие камни. Я надеваю темные очки и через узкое окошко вижу, как мешалка разминает и перебрасывает из стороны в сторону тестообразную тяжелую массу.
Что-то будет?.. Оправдается или не оправдается наша последняя надежда?.. Передо мной на табурете лежит листок клетчатой бумаги. На нем написано: «Плавка № 500» и начерчена ломаная линия. Это — заданный температурный режим печи. Стрелка одного из висящих сбоку пирометров показывает 1350°.
— Вячеслав Николаевич, не пора ли прибавить нефти? — спрашиваю я. — В 4 часа должно быть 1400°.
Начальник теплотехнической лаборатории Зимин выныривает из темноты, приближается к печи и осторожно подкручивает маленькие кранчики, через которые, тихо журча, текут струйки нефти. В ответ из глубины печи, откуда-то снизу, раздается заглушенное уханье вспышек новых порций горючего. Стрелки пирометров задрожали и медленно поползли вверх.
«Раз, два, три», — считаю я обороты мешалки.
Но что же здесь происходит? Отчего мы так взволнованы, чего мы ждем от этого пятисотого опыта? Отчего глубокой ночью в стекловаренном цехе варку ведут главный инженер завода и начальник теплотехнической лаборатории?
А дело вот в чем.
В самом начале первой мировой войны в нашем отечестве с небывалой остротой встал вопрос о необходимости овладеть производством оптического стекла — этого своеобразного материала, занимающего совершенно исключительное место в различных сферах деятельности человека. В данном случае речь шла о стекле для военной оптики.
Производство оптического стекла принадлежит к числу самых сложных технических задач. Основная причина этого — те исключительно высокие требования, которые предъявляются к качеству оптического стекла. Оптическое стекло есть самая однородная среда, известная в природе. Дистиллированная вода, налитая в сосуд и имеющая открытую поверхность испарения, менее однородна, чем кусок хорошего оптического стекла.
Оптическое стекло тогда умели варить только в трех местах земного шара: на заводах Парра-Мантуа во Франции, братьев Ченс в Англин и Шотта в Германии. Эти фирмы-монополисты до такой степени засекретили свои производства, что нельзя было найти ни одного человека — ни у нас, ни за границей — и ни одной книжки — ни русской, ни иностранной, — которые могли бы раскрыть в какой-либо степени эту тайну.
Таким образом, в стремлении организовать производство оптического стекла пришлось полагаться на собственные силы.
После недолгих поисков места, где такое ответственное поручение должно выполняться, выбор пал на бывшие казенные Фарфоровый и Стеклянный заводы, на которых в то время я был техническим руководителем.
В заключительной части VII главы этой книги, где говорится о последних днях существования знаменитого когда-то Санкт-Петербургского стеклянного завода, я упомянул о том, что советские ученые на пепелище этого завода создали одно большое дело — речь шла об оптическом стекле, о том случае, который мне вспоминается сейчас.
На производство первых опытов заводу ассигновали 20 тыс. руб. По тому времени это была не совсем маленькая сумма. Я развернул экспериментирование так широко, как только было возможно, но зима прошла безрезультатно, и выяснилась необходимость перейти к более широким мероприятиям. Удалось добиться сильного увеличения ассигновании, лабораторная база была значительно расширена, оборудование ее модернизировано, и с лета 1915 г. при заводе для руководства всем делом была создана весьма авторитетная научная коллегия в составе академика Н. С. Курнакова, профессоров Д. С. Рождественского, В. Е. Тищенко и В. Е. Грум-Гржимайло.