— Здесь, — женский голос, почти шепот, невнятный и тихий, но настойчивый, вдруг вырвал меня из лап воображаемый смерти, — сделаю это здесь.
Погруженная в себя, я не услышала ничьих шагов и быстро вытерла слезы рукавом.
— Простите? — я обернулась и тут же вскочила на ноги, отшвырнув в воду тарелку и едва не опрокинув себя вместе со стулом. Со мной рядом никого не было.
— Господи, до чего страшно, — медленно продолжал голос. Кажется, девушка была очень взволнована.
Я несколько раз обернулась вокруг себя. Ни лодок, ни людей на берегу, даже ни одного зверя — а голос звучит, как будто бы она стоит прямо передо мной — за спинкой стула. Я провела там рукой, но ничего, кроме обычного воздуха, не обнаружила.
— Меня быстро найдут. Если не вечером, то завтра утром. Простите меня, господи, простите меня все. Я больше не могу, я хочу отсюда уйти. Я хочу уйти. Уйти.
Я затаила дыхание и, сделав шаг назад почувствовала пяткой край пирса. По телу бежал холод. Я слышала мысли. Они всегда звучали так же, как звук голоса — сильные мысли громко, слабые — тихо, сбивчивые — непонятно. Если человек стоял далеко, я мало что могла разобрать, если близко, слышала каждое слово. Сейчас чьи-то мысли звучали близко и сумбурно, метались в сомнениях и страхах. Все как обычно, все как у многих людей — только вот никого передо мной не было. Этот голос принадлежит давно умершему человеку. Умершему прямо здесь.
— Это будет не больно…
— Хватит, — прошептала я, сильнее отклоняясь назад, — замолчи, замолчи…
Но она не замолчала. От страха я перестала даже плакать, рывком достала телефон и включила фонарик — но длинный узкий пирс оставался пуст, на нем стоял только красный стул, валялся мой рюкзак и остатки разбросанной еды. Чужой мысленный голос говорил, он становился отчаяннее и увереннее.
Вдруг в свет фонаря на другом конце пирса показалась высокая фигура, она быстро шла прямо ко мне. Кровь бешено стучала в висках, голова закружилась, деревья вокруг меня показались не большими, а гигантскими, они нависали живыми грозными тенями, загородив небо. Пирс, нет, сама земля резко качнулась — женский голос перестал говорить и пронзительно закричал, я уронила телефон и спиной вперед полетела в воду.
Вздохнуть невозможно, я открываю глаза и вижу сквозь прозрачную водную преграду, как стремительно от меня отдаляется свет фонарика, исходящий из телефона, лежащего на самом краю пирса. Над водой появляется мужское лицо — всего одно, кажется, я его знаю, потом оно исчезает, я вижу, как в воду падает какой-то предмет. Я пытаюсь плыть, и, к моему удивлению, у меня получается. Рывок, ещё один, ещё — и я вырываюсь из водного плена, глубоко и жадно вдыхаю воздух.
— Лося, мать твою, ты что, сдурела?! — Ян с лицом белее мела стоит на краю пирса и орет, он босиком и раздет по пояс, его— куртка валяется на досках, футболка — в руках.
— Я…я…ты видел здесь кого-нибудь?
— Я видел, как ты стояла с фонарем, а потом вдруг просто рухнула в воду! Ты напугала меня до смерти!
Он поднял телефон и посветил мне прямо в лицо. Никаких голосов вокруг больше не было, только ржание Атома где-то вдалеке. Я зажмурилась и поплыла к берегу.
— Эй! Тапок мой вылови! — крикнул Ян, я обернулась и обнаружила, что рядом со мной и правда плавает его резиновый тапок.
Ян завернул меня в свою куртку, от нее сильно несло конюшней и табаком. Мы сидели прямо на земле около пирса, я обессиленно привалилась к дереву всем весом и тихо всхлипывала, до конца даже не осознавая почему. Голова невыносимо болела, словно её распирало изнутри. Я рассказала о голосе, который слышала, и Ян изо всех сил пытался меня заверить, что это просто следствие утомления, стресса и долгой ежедневной работы на солнце. Он сжимал мою руку, в которой была маленькая смешная стеклянная сова, и я видела по его сосредоточенному лицу, что он как может пытается ускорить процесс поглощения моего страха.