— Ничего из этого не выйдет, — решительно отрубил И́ван.
— Но ведь другого выхода нет, И́ван! — Шандор тоже сказал это решительным тоном.
Взгляд двоюродного брата тотчас растерянно заюлил.
— Никогда бы такое о тебе не подумал, — проговорил он с глубоким вздохом.
Шандор опять перестал его понимать.
Разговор оборвался, вернулась Жужа.
— Привез, — сказала она и притворила дверь.
— Сколько? — спросил И́ван.
Жужа бросила на стол пачку сотенных.
— Десять. Отсчитай себе пять тысяч.
— Что это за деньги? — испуганно спросил муж.
— Тебя не касается, — отрезала жена.
— Но… десять тысяч форинтов… это же огромные деньги! За что вы их получили? Что вы сделали за эти деньги?
— Тебе этого не понять. Это моя математика. А ты занимайся уж своими дифференциальными уравнениями.
— Жужа, неужели ты впуталась в какое-то темное дело?
Заправщик привычными пальцами отсчитал себе пять тысяч. Жужа села. Устало взглянула на мужа.
— Как ты думаешь, на что я содержу семью из четырех человек? Машину, квартиру? Из каких таких доходов тебе хватает еще и на баб твоих?.. Так что, папочка, ты уж предоставь это мне, ты же занимайся работой своей, одевайся красиво, чтобы нарядным был, чтобы девушки заглядывались на тебя, когда ты из машины выходишь… и чтоб мог говорить им вполне искренне, какой ты святой и чистый, что деньги тебя не интересуют, и живешь ты исключительно для науки, и жизнь свою целиком посвящаешь благу человечества. Девушки любят такой треп… а деньги не пахнут. И эти вот тоже!
— Жужа, если за себя не боишься, подумай о детях!
— Ох, какой ты вдруг стал заботливый отец! А когда ложился с Ибике — тоже о детях думал?!
Шандор резко, зло подался к ней.
— Да. Представь себе, да, я думал и мучился более чем достаточно…
Он не договорил. И это было правдой, но звучало сейчас постыдно фальшиво. Жужа подбородком оперлась на руки и насмешливо улыбалась ему через стол.
— Ах ты бедняжка! Пожалеть тебя? Ты ведь обожаешь, когда тебя жалеют, я-то тебя знаю. Словом, ты мучился. Ну, если так, то, я думаю, ты и детей захочешь с собой забрать.
И́ван, пересчитав деньги, сунул их в карман.
— Жужа, это все без толку, — сказал он. — Этому надо положить конец.
— Почему без толку? Имею же я право узнать, каковы намерения этого образцового папаши! — воскликнула Жужа. Она тоже смахнула свои деньги в ящик стола. Даже не взглянув на них.
— Не понимаю, к чему эти насмешки, Жужа. Зачем нам обострять положение до крайности? Мы должны расстаться так, чтобы иметь возможность встречаться и после!
— Зачем ты хочешь со мной встречаться?
— Затем, что у нас с тобой общие дети.
— Значит, прикрываясь детьми, и тут хочешь выплыть, не замочившись?
— Так мы ни к чему не придем. Шандор прав, — опять вмешался И́ван.
— Глядите-ка, и этот заговорил! Еще один храбрец! Ну, ты тоже надумал в переговоры вступить? Давай-давай, садитесь рядком и договаривайтесь… братцы двоюродные! Оба вы одного поля ягоды!
— Зря психуешь! Коли дело так обернулось, надо все обсудить спокойно, а не психовать… Вцепиться друг в дружку всегда успеем, это дело нехитрое. Пойду выпивку притащу.
— Незачем, Шандор все равно пить не будет.
— Это почему же не буду?
— Ты на машине.
— Машину я оставлю здесь. Она твоя.
Он сунул руку в карман и выложил на стол ключи. Жужа на них не взглянула, словно и не заметила.
— Уеду на такси.
— Твоей зарплаты, миленький, на такси не хватит, — предупредила Жужа с обворожительной улыбкой. — Или за такси я же буду платить?
— Трамваем уеду.
— Уж не собрался ли ты здесь сидеть до тех пор, пока трамваи пойдут?
— Что ж, могу и пешком. Словом, И́ван, неси что-нибудь выпить, по крайней мере поговорим спокойнее.
— Иду, — сказал заправщик. — А вы покуда постарайтесь не вцепиться друг другу в горло. Смысла нет.
В конторе сгустилась тишина. «Вот теперь и надо поговорить», — подумал Шандор. Но не произнес ни слова. Жужа внимательно на него смотрела. Постепенно взгляд ее смягчился, большие серые глаза дружелюбно засияли. В своем синем форменном комбинезоне, белокурая, смуглая, с приветливой, чуть-чуть озорной улыбкой на губах она была очень хороша. Шандор отвернулся, стараясь думать о другой.
Жужа рассмеялась.
— Ну, так что же, милостивый государь? — спросила она игриво. — Изволите всерьез надеяться просто так взять да и смыться? Считаете, меня можно просто отшвырнуть, и дело с концом? Нет, сударь, нет, об этом вам следовало раньше думать.