— Очень меня Сочаниха интересует… — без всякого вдохновения пробурчал Виг, беспокойно поглядывая на них и косясь на дверь в кухню, но не сумел их удержать.
— Да, на это стоило посмотреть, — при одном воспоминании широко улыбнулся Варга, обнажив десны и показав (первый раз за весь вечер) свои крепкие зубы. — Ну-ну, — поощрительно кивнул он Мазуру.
Тут дверь открылась, пропуская Магдольну и Мазуршу с мясом и сандвичами. Густи в испуге перебил: «А помните, малыш Ковач подметку свою нарезал и Лацковичу в яичницу подсыпал вместо шкварок», но Варга отмахнулся: «Когда это было, ты новенькое послушай! Давай, Лаци!»
— Словом, спустился Колесар из кабинета, — начал Мазур свой рассказ, — а он… ну, это видеть надо! Сначала ничего, вежливо так, вполне по-людски: вот, мол, какое дело, коллега Колесар, а через минуту орал уже со страшной силой — на двести кило дядя, строгальный станок ничто перед ним, так, жужжание мушиное! Как пошел гвоздить: «Если будете еще к моей жене приставать, не посмотрю, что директор, всю физию располосую», ну, старина, мы думали, от бедняги Колесара мокрое место останется…
— Сочаниха, она вот уже с год с ним заигрывает, любовник меньше директора ее не устраивает, — вставил Варга, вкратце знакомя женщин с предысторией.
— Чуть ты, Густи, в отпуск, обязательно без тебя какая-нибудь карусель, — продолжал Мазур. — Так, значит, дядя этот в раж, Колесар — наутек и вопит: «Люди! Держите этого чумового!», ну, друг, будь ты сегодня в столярке, оборжался бы до инфаркта!
У Магдольны руки с блюдом замерли в воздухе, она подняла глаза на Густи и больше их с него не сводила. Мужчины хохотали (и Густав Виг с ними — за неимением другого выхода); Мазур же, разохотясь, уснащал рассказ подробностями: как директорский халат развевается, как работницы визжат; даже Бёжи с Илонкой заулыбались, зараженные общим весельем. Одна Магдольна оставалась задумчивой и серьезной.
— Ох и несся же он по проходу!..
— А с какой рожей!..
— И все вопил: «Люди, люди!..»
— А Сочаниха — за филенки, и женщины сверху брезент набросили…
Магдольна молча расставляла тарелки, накладывала; все продолжали еще некоторое время с полными ртами обсуждать происшествие, но она, не притрагиваясь к еде, сидела и смотрела на мужа. И когда наконец за столом на минутку примолкли, занятые поглощением пищи, спросила в наступившей тишине:
— Слушай, Густи, а где ты был сегодня утром?
Тишина затянулась; все подняли глаза, обратясь в слух. Бёжи Варга почуяла неладное и мигом ввязалась:
— Где же ему быть, как не в мастерской?
И подмигнула Мазуру и мужу: помалкивайте, дескать, но оба оставили без внимания это приглашение участвовать в игре.
— На работе тебя не было, — продолжала Магдольна без тени упрека. — А утром ты собирался на работу и в обед сказал, что с работы пришел…
Густи втянул голову в плечи в ожидании бури, и она не замедлила — только не такая и не с той стороны. Магдольна ни голоса не стала повышать, ни донимать расспросами, не разбранила даже — вместо всего этого грянул смех. Лехел Варга, сотрясаясь от хохота, так что стул скрипел, восхищенно ударил Густи по спине.
— А, понятно теперь! Все ясно! Ай да Густик! Вон он у нас какой! Лучших друзей ухитрился провести!
— Как?.. Что?.. — запинаясь, пробормотал Густав Виг. — Не понимаю… — Он и вправду не понимал. — Что значит «все ясно»?
Мазур в свой черед добродушно потрепал друга по коленке, и оба принялись попеременно его похлопывать — Лаци по колену, Лехел по плечу: ни дать ни взять наездники — любимого скакуна.
— Все, попался, притвора! Хватит прятаться в кусты! Покамест мы там вкалывали, он уже успел дамочку себе подцепить!
Бёжи вскочила и перевернулась от радости на одной ножке. Вот пожива так пожива! Это превосходило самые смелые ее мечтания. (Раз уж выгородить его не удалось, натешимся хотя бы его похождениями.)
— Густинька, дорогой! — воскликнула она, только что на шею ему не бросаясь. — Это же великолепно! Ну-ка, давайте быстренько все выкладывайте!
— Но если нечего, — возразил Густав Виг, бледнея. — Просто так бродил… гулял по улицам…
Взрыв хохота был ему ответом. Мазурша даже подвизгивала, у Бёжи Варги от смеха слезы навернулись на глаза.
— Брось заливать, старина, придумай что-нибудь получше!
— Но если действительно так, — упавшим голосом продолжал настаивать Густав Виг.