Кати была ей интересна. Она ей нравилась. Но именно с Леей Мирна чувствовала связь, потому что долгие годы была ее нянькой.
Ей тогда исполнилось двадцать шесть, она только что закончила учебу и копила каждый заработанный цент, чтобы покрыть студенческий долг. Лее было шесть. Крохотная, как мышка. Ее родители разводились, и Лея - единственный ребенок в семье - почти не покидала стен дома из-за страха и неопределенности.
Мирна стала ей старшей сестрой, матерью, товарищем, защитницей и покровительницей. Лея была для нее младшей сестричкой, дочерью, подругой.
- Вам надо познакомиться с Антоном, - сказала Мирна, с удовольствием наблюдая, как Лея с аппетитом уплетает выпечку.
- С Антоном?
- У Оливье новый мойщик посуды.
- Он дал имя своей посудомоечной машине? – с улыбкой спросила Кати. – Я свою зову Бош.
- Правда? – сказала Лея. – А у меня Густав. Он о-о-очень плохой мальчишка.
- Ха-ха, - выдала Мирна. – Антон - молодой мужчина, как вам прекрасно известно. Мечтает стать шеф-поваром. И он особо интересуется кухней, в основе которой будет лежать что-то, свойственное исключительно нашей местности.
- Деревья, - сказала Кати. – И трава.
- И англо* (*англофоны – местное название англоговорящих жителей), - добавила Лея. – Ням! Хочу с ним познакомиться. Думаю, есть специальные социальные программы, которые могут ему помочь.
- Извини, - сказала Мирна. – Тебя, должно быть, все время о таком спрашивают.
- А я люблю помогать, - уверила ее Лея. – А уж если за бесплатную еду, то еще лучше.
- Великолепно. Как насчет сегодняшнего вечера?
- Сегодня не могу. Ужинаем в Кноультоне. Но мы что-нибудь придумаем перед отъездом.
- Когда уезжаете?
- Через пару дней, - сказала Кати.
Странно расплывчато, подумала Мирна, особенно для людей с жестким расписанием.
Когда пекарня наконец опустела, а выпечку отправили в духовые шкафы, Жаклин запустила таймер.
- Вы не против, если я…
- Конечно нет. Ступай, - разрешила Сара.
Жаклин не надо было сообщать, куда она направляется. Сара и так знала. И желала Жаклин удачи. Если они с парнем-мойщиком посуды поженятся и тот станет шеф-поваром, тогда Жаклин точно останется.
Сара стыдилась своих эгоистичных мыслей, но, в конце-то концов, она же не желает Жаклин проблем. Бывают вещи и похуже, чем выйти замуж за Антона.
Если бы Антон еще отвечал Жаклин взаимностью. И если бы та умела печь багеты, подумала Сара, отскребая прилавок. Да. Тогда все бы стало, как надо.
Во вселенной Сары хороший багет был сродни волшебной палочке, решающей все проблемы.
Жаклин прошмыгнула в соседнюю дверь, на кухню бистро. Полдень. Персонал готовится к обеду, но для мойщика посуды наступило самое спокойное время дня.
- Я только что хотел пойти повидать тебя, - сообщил Антон. – Видела?
- Такое сложно не заметить.
Она расцеловала его в обе щеки, он поцеловал ее в ответ. Так он мог бы целовать Сару, например.
- Может, нам стоит рассказать? – спросила Жаклин.
- Что мы можем рассказать? – возразил он, стараясь говорить тише. – Да и кому?
– Месье Гамашу, конечно, - ответила Жаклин.
- Нет, - отрезал Антон. – Обещай, что не станешь этого делать. Мы же не знаем, что это такое…
- Но у нас есть отличная версия, - настаивала она.
- Но мы не знаем наверняка, – Антон понизил голос, когда на него воззрился шеф-повар. – Может быть, оно исчезнет.
У Жаклин были свои причины беспокоиться, но в этот момент она полностью сосредоточилась на том, как реагирует на незнакомца в черном Антон.
Арман сидел с книжкой в бистро.
Он чувствовал на себе взгляды. Все с одинаковым посылом: «сделай что-нибудь с этой штукой на деревенском лугу. Заставь ее исчезнуть. Какая польза от того, что сосед руководит Сюртэ, если он не способен нас защитить»?
Закинув ногу на ногу, Гамаш прислушался к шепоту огня в камине. Ощущал тепло, аромат дыма и сверлящие спину взгляды соседей.
Возле очага имелось очень удобное кресло, но он сел возле окна. Отсюда он мог видеть фигуру на лугу.
Как и Рейн-Мари, Арман заметил, что к обеду постепенно перестал думать о незнакомце как о «нем». Существо превратилось в «это».
Гамаш лучше всех понимал, насколько это опасно. Насколько опасно лишать человека человеческой сущности. Потому что при всей странности поведения, под плащом находился именно человек.