А может быть, они знали его из предыдущих выступлений в СМИ.
Ведь до того, как стать самым высокопоставленным офицером Сюртэ, Арман Гамаш был самым известным полицейским в Квебеке.
Но если раньше на него смотрели с уважение, сегодня во взглядах читалось подозрение. И насмешка. Еще чуть-чуть, и он станет притчей во языцех.
Арман Гамаш видел дальше этих взглядов. Он видел финишную черту.
Все это случилось в середине июня. Месяц назад, почти день в день.
Гамаш посмотрел на часы и поднялся на ноги.
- Пора в суд.
- Как там обстоят дела, патрон? – спросила Мадлен Туссен, руководитель отдела серийных убийств.
- Как и ожидалось.
- Настолько плохо?
- Настолько хорошо, - улыбнулся Гамаш.
Они посмотрели друг на друга, и она кивнула.
- У тебя то донесение от осведомителя с островов Мадлен? - спросил он, стараясь, чтобы в голосе было не слишком много надежды. Хотя слово «отчаянье» подошло бы больше.
Она упоминала об этом донесении на оперативном собрании. Информация была интересной, но ничего экстраординарного в себе не несла. И лишь немногие могли оценить истинную суть этого донесения.
- К вечернему совещанию уже будешь знать? – спросил Бовуар.
- Надеюсь. Все отчасти зависит от того, как пойдут дела на суде, разве нет? – спросила Туссен.
Гамаш кивнул. Да, так и есть.
Суперинтендант Туссен вернулась в свой офис, Бовуар и шеф-инспектор Лакост остались с Гамашем.
- Кстати, о суде, - начала Лакост, собирая свои бумаги. - Не уверена, но, кажется, я ни разу не видела, чтобы прокурор так обращался со своим собственным свидетелем. И судья такого не видела ни разу. Она хоть и новичок для судейского кресла, но недооценивать ее не стоит.
- Non, - согласился Гамаш, вспомнивший цепкий взгляд судьи Кориво.
Они зашагали по коридору к лифту. Лакост выходила на своем этаже.
- Удачи, - пожелала она Гамашу.
- И тебе удачи, - ответил он.
- Мы почти у цели, патрон, - ободрила его Изабель, когда двери лифта закрывались.
Почти у цели, подумал Гамаш. Ему, лучше чем кому-либо, было известно, что большинство несчастных случаев происходили на подходе к дому.
- Шеф-суперинтендант Гамаш, как вы свидетельствовали сегодня утром, неизвестный, стоявший на лугу Трех Сосен, на следующий день вернулся. Как это событие повлияло на ваши чувства?
- Протестую, не имеет касательства к делу.
Судья Кориво поразмышляла.
- Склонна разрешить вопрос. Суду необходимы факты, но чувства это тоже факты.
Шеф-суперинтендант Гамаш помедлил, прежде чем ответил.
Я разозлился, что мир нашей тихой деревушки грубо нарушен. Что нам мешают жить.
- И, тем не менее, он просто стоял там.
- Верно. Вы спросили про мои чувства, и я вам ответил.
- Вы его боялись?
- Может немного. В нас так крепко засели суеверия. Он выглядел как Смерть. Умом я понимал, что это не так, но внутри все при этом холодело. Такая… - он поискал подходящее слово, - инстинктивная реакция.
- И все же вы ничего не предпринимали.
- Как я уже говорил вам до перерыва, я не мог с этим ничего поделать, кроме как попытаться договориться. Если бы я мог сделать что-то большее, я бы сделал.
- Неужели? Судя по прежним достижениям Сюртэ, это не вполне правда.
Это заявление вызвало в зале откровенный смех.
- Довольно, - сказала судья Кориво. – Подойдите ко мне.
Генеральный прокурор подчинился.
- В моем суде подобное обращение с людьми неприемлемо, понятно? Это позор - для вас, для вашего офиса, и для этого судебного процесса. Принесите шефу-суперинтенданту извинения.
- Извините, - сказал прокурор и развернулся к Гамашу. – Прошу прощения. Я пошел на поводу у любопытства.
Судья досадливо вздохнула, но оставила все как есть.
- Merci. Принимаю ваши извинения, - ответил Гамаш.
И все же, Гамаш посмотрел на прокурора так пристально, что тому пришлось отступить. Взгляд Гамаша, и реакции на него прокурора остались вне поля зрения присяжных и зрителей.
Бовуар на галерее одобрительно кивнул.
- Итак, вы заговорили с ним снова, на следующее утро? – продолжил Залмановиц. – Что вы ему сказали?
- Я опять попросил его быть осторожнее.
- Под угрозой вы подразумевали не себя лично? – уточнил прокурор.
- Нет. Опасаться стоило того, на кого незнакомец нацеливался.
- То есть, вы уже не воспринимали все как розыгрыш?
- Будь это розыгрыш, не думаю, что этот человек вернулся бы. Он испугал деревню своим первым появлением. Чего для шутки или даже мести вполне достаточно. Нет, все зашло слишком далеко. Тут имела место готовность к чему-то большему. Была какая-то цель.