- Вот не знаю, - ответила Клара. – Слишком много разной информации. Хочется просто верить, что багеты - это результат волшебства, а не дело случая, – она отложила хлебный нож. – Суп почти готов. Пока он настаивается, не желаете ли взглянуть на мою последнюю работу?
Клара нечасто приглашала на просмотр своих картин, особенно незавершенных. По крайней мере, Арману и Рейн-Мари, неохотно идущим в сторону мастерской, хотелось считать эти картины незавершенными.
Обычно они не упускали любой возможности посмотреть на то, что рисовала Клара – из-под ее кисти выходили прекрасные портреты. Но совсем недавно стало понятно, что «законченное» в ее понимании не совпадает с представлением остальных.
Арман спрашивал себя, что же такого там видит Клара, чего не видят они.
Мастерская была погружена в темноту, сквозь северное окно всегда проникало мало света, а в холодный ноябрьский день его было еще меньше.
- Эти готовы, - сказала Клара, махнув в сторону прятавшихся во мраке холстов, расставленных вдоль стен. Зажгла свет.
У Рейн-Мари едва не вырвалось: «Ты уверена?»
Некоторые портреты казались почти дорисованными, но либо прически изображаемых были пока лишь карандашными набросками, либо руки их скрывались под штрихами, мазками краски.
По большей части лица были узнаваемы: Мирна, Оливье.
Арман подошел к портрету Сары, прислоненному к стене.
Этот портрет был ближе всего к завершению. На морщинистом лице Сары застыло знакомое Арману выражение желания быть полезной. И благородство, почти надменность. Но Кларе удалось отразить и ранимость Сары. Словно та опасалась, что покупатель запросит того, чего у нее нет.
Да, ее лицо, руки, поза - все было выписано превосходно. И все же... Ее рабочий халат заштрихован, скрывая все детали. Словно Клара в какой-то момент потеряла к этому портрету интерес.
Грейси и ее братец Лео устроили возню на бетонном полу, Рейн-Мари наклонилась, чтобы погладить их.
- Что это?!
Услышав этот хриплый вопль, все слегка вздрогнули.
Рут, державшая в руках Розу, тыкала пальцем внутрь мастерской.
- Иисус! Это отвратительно, - произнесла старая поэтесса. – Вот же дрянь! Не опишешь даже словом «уродство».
- Рут, - начала Рейн-Мари, – тебе как никому другому должно быть понятно, что творчество - это процесс.
- И не всегда удачный. Я серьезно. Что это такое?!
- Это искусство, - сказал Арман. – И оно не обязательно должно тебе нравиться.
- Искусство? – взгляд Рут выражал сомнение. – Правда? – наклонившись, она позвала: - Ко мне, Исскуство! Ко мне!
Народ запереглядывался. Даже для старой маразматичной Рут это было слишком.
А потом Клара начала хохотать:
- Она про Грейси!
И показала на малышку, кувыркавшуюся по полу вместе с Лео.
Оба были найдены в мусорном баке, но Лео вырастал в красивого пса, с золотистым коротким подшерстком на стройном тельце, с пушистой гривой вокруг мордочки. Долговязый и пока нескладный, Лео уже сейчас был царственным.
А Грейси нет. Она была, прямо скажем, выродком из выродков. Буквально. И может быть, даже не была собакой.
Когда Рейн-Мари несколько месяцев назад принесла малышку в дом, мало кто верил, что это щенок. И со временем ничего не прояснилось.
Грейси была почти полностью лысой, если не считать нескольких клоков шерсти разного цвета там и сям. Одно ухо торчало, другое висело. Голова, казалось, увеличивалась не по дням, а по часам, тельце же почти не прибавляло в размере. Бывали дни, когда Рейн-Мари казалось, что Грейси усыхает.
Но глазки у Грейси сияли. И она, кажется, понимала, что спасена. Ее любовь к Рейн-Мари не знала границ.
- Ко мне, Искусство! - позвала Рут снова. – Не только страшненькое, но и глупое. Не откликается на собственное имя.
- Грейси, - сказал Арман. – Ее зовут Грейси.
- Ради всего святого, зачем ты сказал, что ее зовут Искусство?! – Рут так посмотрела на Армана, словно это он впал в маразм.
Все вернулись на кухню. Клара стала помешивать суп. Арман, поцеловав Рейн-Мари, направился к выходу.
- Не торопись, Тинтин, - удержала его Рут. – Ты ничего не сказал нам про ту штуку, что стоит посреди луга. Я видела, как ты с ним говорил. Что он тебе ответил?
- Ничего.
- Ничего?
Рут была чужда идея, что рот можно держать на замке.
- Но почему он все еще там? – спросила Клара, больше не притворяясь, что эта тема ее не заботит. – Чего он хочет? Он что, стоял там всю ночь? Может, что-нибудь сделаешь?
- Почему небо голубое? – спросила Рут. – А пицца точно итальянская? Вы когда-нибудь ели цветные мелки?