— Да ведь это прекрасное убежище, — сказал он.
Он перелез через забор, и мы присели на корточки за деревом, которое стояло как раз посередине между нашими садами. Ноги утопали в мягкой земле, сильно пахло прелыми листьями. Сидя тут в полумраке, отец тихонько свистнул, а потом позвал:
— Алло!
— Где вы? — спросила мама. Она, видимо, задремала.
— Ты нас видишь? — спросил отец.
— Нет, — ответила мама, — где же вы там спрятались?
— Здесь, — сказал отец, — за забором, посмотри получше.
Мы выглянули в щелку и увидели, как она идет к забору.
— Да где же вы, я не вижу, — повторила она.
— Вот и хорошо! — воскликнул отец. Встал и ловко перелез в сад. — Останься пока здесь, — сказал он мне. И начал уговаривать маму попытаться перелезть через забор.
— Зачем? — спросила она.
— Ты сперва попробуй, — сказал он.
Ей пришлось несколько раз перелезть туда и обратно, пока отец не убедился, что она проделывает это достаточно быстро. Тогда он тоже перелез обратно, и мы втроем присели на корточки в канаве.
— Здесь нас никто не найдет, — сказал он. — Посидим немного, прикинем, сколько мы выдержим в такой позе.
Но я уже нашла в листьях свой мячик.
— Я пошла отрабатывать удар слева, — крикнула я и спрыгнула в сад.
Отец с мамой остались в канаве.
— Ты нас видишь? — крикнул отец.
— Нет, — крикнула я в ответ, — ничего не вижу.
Тогда они вышли из укрытия. Мама отряхнула платье.
— Вся перепачкалась, — сказала она.
— Завтра выкопаю яму и сгребу листья, чтобы удобней было сидеть, — сказал отец.
Вечером, перед чаем, я подошла к окну и посмотрела на улицу. Не видно ни души. Стояла такая тишина, что было слышно, как поют птицы в саду.
— Отойди от окна, — сказала мама.
— Там никого нет, — отвечала я, но отошла и села за стол.
Мама стала разливать чай, мягко и бесшумно двигаясь от чайного столика к нам и обратно.
— Может, сегодня лучше совсем не пить чай, — сказал отец. — Пока они подойдут, мы могли бы убежать в сад.
— Как-то неуютно без чаю, — вслух подумала мама. Постепенно стемнело. Первые полицейские машины промчались мимо, когда отец задергивал шторы. Он так и застыл, вцепившись в штору, потом оглянулся на нас.
— Вот они, — сказал он.
— Эти проехали мимо, — сказала мама.
Мы прислушались к звукам, доносившимся снаружи. Гул моторов удалялся. На некоторое время стало совсем тихо. Потом на улице опять раздался грохот тяжелых машин. Но и на этот раз шум вскоре прекратился. И тут наступила такая тишина, что мы не смели ее нарушить. Мама смотрела на свою недопитую чашку, и я поняла, что она хочет допить чай. Но мама не шевелилась. Немного погодя отец сказал:
— Подождем еще десять минут и включим полный свет. Но прежде чем истекли эти десять минут, зазвонил звонок. Было около девяти. Мы сидели и с каким-то изумлением смотрели друг на друга. Как будто спрашивали себя: кто бы это мог быть? Точно не знали! Как будто думали: может, просто пришел в гости добрый знакомый. Вот и хорошо! Еще не поздно, и чай уже готов.
Вероятно, у них были отмычки. Не успели мы пошевельнуться, как они уже вошли в комнату. Рослые мужчины в светлых плащах.
— Принеси наши пальто, — сказал мне отец.
Мама допила свой чай.
Надев пальто, я остановилась в коридоре. Услышала, как отец что-то сказал. Один из мужчин что-то ответил. О чем они говорили, я не поняла. Я прислушалась, приложив ухо к двери. Снова услышала голос отца и опять ничего не поняла. Тогда я повернулась и побежала через кухню в сад. Было темно. Я споткнулась обо что-то круглое. Наверно, это был мяч.
Неслышно затворила я за собой садовую калитку и выбежала на улицу. Я бежала до самой Фредериксплейн. Кругом не было ни души. Только вдоль вереницы домов, обнюхивая перед собой землю, бежала собака.
Я пересекла площадь. Казалось, я была одна в покинутом городе.
Горькая трава
Первые дни я упрекала себя, что в трудную минуту бросила родителей. Наверно, лучше было бы остаться с ними. Не думая ни о чем, я выбежала тогда из сада, и, только остановившись наконец на Ветерингсханс перед домом, где уже несколько дней скрывался мой брат, я подумала о возвращении домой. Но как раз в эту минуту башенные часы оповестили, что наступил час, когда никто уже не имел права показываться на улице, и я нажала кнопку звонка.