Работа на «Мосфильме» ее разочаровала. Эпизод, в котором она снялась Крановщицей, имел ярко выраженную сексуально-комическую окраску, и ей вовсе не хотелось бы, чтобы фильм посмотрела мама. Стеллу постоянно брали на роли статисток, и никто не предлагал ничего интересного. То она принимала участие в венецианском карнавале, то сидела за столиком в ресторане, то танцевала на свадьбе. Ее героини являлись всего лишь тенями, которым суждено было мелькнуть на экране, не привлекая ничьего внимания, и, хотя она очень старалась, этого никто не замечал — ее не выделяли из толпы таких же безмолвных, как и она, статистов.
Однако она готовилась к экзаменам, не переставая сниматься: надежда еще не совсем угасла в ней, хотя она могла бы на примере старшей подруги, которую за много лет так никто и не счел достойной чего-либо стоящего, понять, что иначе бывает крайне редко или вовсе никогда… Стелла утешала себя тем, что Ирина не рвалась в первые ряды, но может быть, раньше… давно… она тоже на что-то надеялась? А теперь не хотела признаваться в этом?
Приглашая на съемки, ассистенты по актерам нещадно врали: «Эпизод… Коне-е-ечно! Просто для вас. Выигрышный!» — а на деле приходилось маячить на заднем плане или подпирать стенку, изображая часть фона. Стелла поняла, что таков их стиль работы, что иначе они просто не могут, и почти смирилась.
Как-то после очередного утомительного и бестолкового дня на студии Ира спросила ее:
— Ну, поняла, что в кино надо сниматься только в главных ролях? А их на всех не заготовлено. Так что кончай позориться, подруга!
Стелла упрямо замотала головой, хотя и была уже в глубине души согласна с Ириной.
— Хм, все надеешься? Смотри, как бы в ожидании чуда вся жизнь не прошла… — печально сказала женщина и оставила Стеллу в покое.
Чрезвычайно обрадованная решением девушки поступать в институт, Ирина принялась усердно помогать ей. Для подготовки к собеседованию она завалила подружку альбомами и книгами по истории искусств. Достав с антресолей древний проигрыватель «Школьник», крохотный, в черном пластмассовом корпусе, и вытащив оттуда же гору пластинок, Ирина заставила Стеллу читать под классическую музыку, с упрямством попугая повторяя названия произведений и имена композиторов, так что они намертво отпечатывались в памяти девушки, а потом, раздобыв где-то кучу тетрадок с сочинениями, затерроризировала бедняжку их переписыванием по нескольку раз. Кстати, это очень помогло Стелле — на экзамене попалась тема по роману «Отцы и дети», которую она особенно возненавидела, но почему-то запомнила с фотографической точностью и, естественно, получила высшую оценку.
На собеседовании Стелла, как ей показалось, повергла преподавателей в легкий шок: она на все вопросы ответила правильно, но, прежде чем начать что-либо говорить, закрывала глаза и шевелила губами, пытаясь не заблудиться в крайне захламленном лабиринте, в который превратился ее мозг благодаря усилиям Ирины. Вероятно, чтобы поступить, Стелле вполне хватило бы знаний, полученных в училище, но ее наставница была неумолима.
Для подготовки к экзамену по истории Ира вытащила из дому давнюю подругу — преподавательницу истории Таню, высокую и худую, с длинным угреватым носом, с которого все время сползали очки, — и вынудила ее провести три дня, почти непрерывно занимаясь со Стеллой. От непреклонной домоседки ей удалось этого добиться путем наглого шантажа — пока Таня натаскивала нежданно-негаданно свалившуюся на ее голову ученицу, Ира сшила малопривлекательной старой деве летний костюмчик из легкого золотистого шелка, совершенно преобразивший ее. Обычно, чтобы заставить Ирину совершить подобный подвиг, требовались долгие уговоры, но, когда дело коснулось Стеллы, она не посчиталась ни с чем. Словом, осчастливленная Таня постаралась на славу, а Стелла убедилась в том, что Ира и правда могла бы работать на заказ — костюмчик получился фирменный.
Кроме того, Ирина была сторонницей прогрессивных или, лучше сказать, нестандартных методов обучения, а посему по всей квартире были развешаны клочки бумаги с запечатленными на них историческими датами, которые постоянно попадались Стелле на глаза и заставляли ее скрежетать зубами. Слава Богу, Ира временно отстала от нее с английским, а то ведь точно мозги бы перегорели!