Наконец героиня заплакала, видимо от усталости, и объявили перерыв.
Актеры устало расселись прямо на затоптанном полу громадного пустого зала, потекла вялая беседа. Казалось, никакая сила не заставит их вновь пуститься в пляс…
Ирина вдруг подмигнула Стелле, засмеялась и начала тормошить повесившего нос Романова:
— Каскад, а? Сбацаем?
— Что? — Лицо актера выражало крайнее напряжение.
Ирина наклонилась к самому его уху:
— Каскад!
Он улыбнулся:
— А что? Можно. Из «Свадьбы».
Ирина кивнула. Забыв об усталости, они вскочили па ноги.
— Битте-дритте, фрау мадам! Я урок вам первый дам… Сперва — так, потом — вот так! Да, я плясать мастак! — Приятный глубокий баритон Романова широко разносился по залу. Легкую подвижную Ирину он крутил, швырял и подбрасывал, так что она птичкой летала вокруг него.
Все заметно оживились.
— Браво, браво! — захлопал в ладоши подошедший режиссер. — Профессионалы! Бойцы! Ценю! Уважаю! А теперь — по местам!
— Никого ты не уважаешь и не ценишь! — сквозь зубы процедила запыхавшаяся Ирина. — Ну и черт с тобой!
Массовку расположили на ночлег в спортзале на матах. Впрочем, спать оставалось всего три часа — в шесть утра должен был прийти автобус, на котором актерам предстояло отбыть в Москву.
Впрочем, некоторым предстояло остаться, чтобы принять участие в съемках «выхода из подвала» и задуманной режиссером «сцены века». Они должны были «кантоваться» на матах две ночи. Сердобольная Стелла не выдержала и пригласила к ним в номер очаровательную старушку актрису Гликерию Пантелеймоновну Збарскую. Было ей лет за семьдесят, но женщина умудрилась сохранить следы былой красоты и поразительную аристократичность.
Ее темное строгое платье с воротничком-стойкой, отделанным кружевом, украшала изящная старинная камея. Вела себя женщина просто восхитительно — чувствовалась в ней эдакая сошедшая в наше время практически повсюду на нет, полная достоинства интеллигентность, мягкость и желание быть приятной.
«Пострадал» от Стеллиного милосердия только Вячеслав Григорьевич — он и слышать не захотел о том, что девушка ляжет спать на полу, и охотно уступил свой диван Гликерии Пантелеймоновне.
На следующий день смена была назначена на три часа. Собирались вяло. Усталость после бессонной ночи брала свое. В начале третьего Стелла с Ириной вышли покурить на лестницу: в номере они не дымили — у Вячеслава Григорьевича была астма.
— Глебушка! — радостно завизжала Ирина, увидев поднимавшегося по ступенькам высокого стройного мужчину — смуглого, темноволосого, с живыми выразительными глазами. Он улыбнулся в ответ:
— Скрипим, старушка?
— Поскрипываем! А ты-то здесь чей образ лепишь?
— Опасного убийцы-психа, который сидит в подвале, ощущает себя младенцем и, плескаясь в бассейне, пускает пузыри!.. Это его так Доктор лечит. Погружением в нежный возраст.
— Фу-у! Какой маразм! — Ирина надула губы. — Ты на два дня?
— Да. Надоело уже, я здесь больше недели ошивался…
— Познакомься — это Стелла.
— Оч-рад!
— Ну заходи в гости!
— Обязательно.
Стелла посмотрела ему вслед:
— Какой симпатичный!
Ирина грустно улыбнулась:
— Глеб Пекарев — гроза мосфильмовских дам. Коварный соблазнитель. Казанова. Только понимаешь, гадостей он никогда никому в жизни не делал! Так что покинутые им красотки на него не обижаются… Хороший парень… И актер отличный. Ему бы вместо старого таракана Огульникова героя-то и играть! Ну да воля режиссера — закон.
— А у тебя с ним тоже роман был?
— С ума сошла! Я на работе романов не кручу. Просто снимались как-то вместе… Ну и… Легкий он человек, славный, приятный… — Ирина усмехнулась и повторила: — И правда приятный.
— A-а… А почему он тут уже был? Без нас…
Ирина рассмеялась:
— Ты что ж думаешь? Мы здесь главные? Да съемочная группа здесь уже три недели сидит! А мы… Так, ерунда, мелькнем в кадре — никто и не заметит! Да еще порежут при монтаже…
Стелле такое заявление вовсе не понравилось, но Ирина уже отвернулась от нее.
— Ух ты! Рустам! Сегодня у меня просто праздник души. — Ирина спустилась на несколько ступенек, распахивая руки навстречу высокому мужчине зверской наружности, и Стелла вспомнила рассказ Людмилы Васильевны об актерской бирже.
— Да, скифы мы! Да, азиаты мы!.. — продекламировала Ира, и Рустам продолжил, подхватывая ее на руки:
— С раскосыми и жадными очами… — Поднявшись на площадку, где стояла Стелла, он покружил Ирину и поставил на ноги. — Рад тебя видеть, Ирочка! Как зовут красавицу? — поинтересовался он, улыбаясь Стелле, в его действительно раскосых непроницаемо-черных глазах блеснула искорка интереса.
— Стелла, — ответила за нее Ирина. — Возможная дублерша героини.
Рустам хмыкнул:
— На мой взгляд, она куда симпатичней Полинки. И слушай, на актрису какую-то похожа, из голливудских. Ей-бо!
Ирина развела руками:
— Знаю, знаю, мужчины — не собаки, на кости не бросаются! Но голову девочке морочить не дам.
— Ага. Понял! Ну… Увидимся!
Едва он отошел, Стелла спросила:
— Почему у него столько шрамов? Он актер?
— Каскадер. Классный. Куда там Шварценеггеру! С самолета в реку прыгал… Дерется — ошалеть можно! А на коне — просто Бог. Как Витя Сидоров — на машине. Ну и типаж шикарный… Сама видишь, какая физиономия.
— Да уж… Просто разбойничья, — закивала Стелла.