С этими словами Джейми резво перемахивает через перила, спрыгивая на карнизный бортик, узкий, пятнадцатисантиметровый. А ветер рвет полностью расстегнувшуюся зеленую клетчатую рубашку, распахивая полы.
— Джейми! — хриплый вскрик Джека, рванувшего к парню, не помогает.
— Не бойся, Джек, я же умею летать… — мальчик умиротворенно улыбается, ушедший в свои грезы, и ему сейчас настолько интересно — появятся ли черные хищные крылья, которые он видел вчера ночью. Правда те крылья хотели его сожрать, но в нем уже столько уверенности в добро которое повсюду и безопасность, что это для него показалось мелочью, незначительной и забавной деталью.
Пыльный ветер ерошит каштановые отросшие волосы, а Джек вопреки своей магии теперь не может сдвинуться с места, наблюдая за смертоносной картиной; его сковывает страх потерять друга, сковывает собственная нерешительность и беспомощность своих выводов. Но вот же — протяни руку, взлети и схвати Джейми за плечо и все будет хорошо! Но он не может — паника парализует, сковывает тело Духа, и он только лишь судорожно выкрикивает знакомое имя мальчика:
— Джейми! Не смей! Не надо!..
— Я проверю. Всего один разочек, Джек… — парнишка, уцепившись за перила одной рукой, поворачивает голову к Фросту и улыбается, настолько обнадеживающе, спокойно, словно вновь забыл дома шапку, и обещает надеть в следующий раз, — Не переживай, больше я не буду такого делать. А потом мы пойдем и поиграем на заднем дворе. Ведь ты мне…
Ветер разрывает последние слова, унося с собой, и Джек слышит лишь его свист, и видит, как в замедленной съемке, как худые пальцы мальчика разжимаются, и его тело наклоняется вперед.
В эту секунду оцепенение спадает, но он чувствует, как выпрыгивает его мертвое сердце из груди.
Шаг в бездну, собственный крик заложивший уши, он срывается с места, но Джейми уже нет на мосту.
В то мгновение, когда Джек на его месте, зависает в воздухе, порываясь вниз, поймать — спасти, далеко внизу, на остро-каменистом дне высохшей реки виднеется пятно зеленой клетчатой рубашки, пропитывающейся красным.
— Джейми? — шелест, осипший собственный голос который Джек слышит в абсолютной тишине — ветер угомонился, на старом плато с давно заброшенным железнодорожным мостом пустынно, пусто, тихо. Мертво.
Джейми? Джейми? Джейми!!!
Он не понимает — крик души это или его сорванный вопль на все ущелье разносящийся болью. Беловолосого Духа Зимы трясет от понимания и страха, боли и в тоже время он не верит, смотря размывающимся взглядом далеко вниз.
Что это? Что произошло? Как ты посмел его отпустить? Не спасти? Где другие Хранители? Почему? Сон? Сон Джейми? Крылья? Черные крылья…
Кошмары? Кромешник.
— Кромешник… — Джек слышит лишь приглушенное яростное шипение гарпии, и не может в нем опознать собственный голос.
Затмевая дикую боль, расползающуюся пепельным пятном в душе, приходит ледяная, сметающая всё на своем пути, ярость, такая ярость, которую трехсотлетний мальчик не чувствовал никогда. Ярость, напополам с его не до конца осознанной болью и горечью.
— Клянусь, я вырву тебе сердце, черная тварь!
Ледяной Дух не просит ветер, не устраивает и ледяную бурю, хотя половина моста за его спиной натужно скрипит от холода, который ломает металл, как картонную бумагу, он просто исчезает, словно щелкнул шариком-порталом. Исчезает за мгновение, чтобы в следующую секунду оказаться в темных и сырых подземельях. Прямо там, где когда-то бывал. И сейчас ему совершенно плевать насколько вышла из-под контроль его сила, чтобы творить такие выкрутасы с телепортацией. Ему плевать на все, кроме…
— Кромешник! — Джек рявкает во всю глотку, наплевав на пугающие тени и остатки цепей и клеток, свисающих сверху. Он ударяет посохом о каменные плиты пола и лед молниеносно схватывает всё вокруг острыми смертоносными шипами, а острые снежинки, словно кружевные лезвия, режущие кожу витают медленно вокруг него, даже не оседая на пол.
— О… И ты пришел наконец, маленький Ледяной Дух, — знакомый насмешливый голос звучит отовсюду, что ещё сильнее взбешивает парня, — Что, равносильно твоим дружкам, решил навестить и вновь напомнить мне о моей беспомощности и ничтожности?
— Покажись немедленно, сволочь! — Джек не стесняется ни выражений, ни того, что одним ледяным залпом вымораживает большинство теней, что копошились в самых темных участках этого противного подземелья.
Ему сейчас не до шуток и не до споров. Джеку сейчас ни до чего понимающего и примирительного. В его душе клокочет ненависть и отчаяние с такой силой, что, кажись, он сможет заморозить все океаны и моря этого мира, уничтожить всю темноту и даже саму ночь. Он ненавидит ночь. Он ненавидит этого Духа, он ненавидит себя за беспомощность и веру, заливая свое сердце промерзлой кровью.
— Смеешь являться сюда, оскорблять и вымораживать моих последних теней, мальчишка? — злое и как всегда шипящее раздается за спиной беловолосого Духа, и он резко оборачивается, встречаясь с не менее яростным взглядом желтых глаз Бугимена.
Только это его не пугает, наоборот — движение посохом, теперь целенаправленное, и Духа Страха отшвыривает к дальней наклонной стене пещеры, приковывая острым льдом.
— Убью! — рявкает, не контролируя себя, Фрост, — Ты… Ты — тварь, что должна была сгинуть ещё тогда! Я тебя ненавижу и ты сдохнешь прямо здесь и сейчас!
Слова разъяренного мальчишки столь опасные, столь угрожающие и правдивые, что на секунды сам Кромешник теряется от такой первобытной ярости и силы; он никак не ожидает увидеть такого Джека Фроста. Он никогда не видел этого глупого мальчишку таким неуравновешенным, смертоносно опасным.
Единственное, что помогает избежать неминуемой смерти от следом летящих ледяных пик — тысячелетний опыт и самообладание. Король Кошмаров берет себя в руки и отдает четкие приказы последним теням и Кошмарам. Он скрывается на несколько мгновений в дымке, перемещаясь в пространстве, под досадливый звериный вскрик парнишки. Собственная интуиция, и поведение Фроста сейчас, заставляют с ним считаться, как с равным по силе и древности. Сейчас этот юный Дух действительно может и главное хочет его убить.
— Неужели тебя настолько науськали Хранители, что ты решил поддаться старой мести и извести всё зло на планете, а, Джек? — Питч перемещается сквозь тьму, почти мурлычет эти слова, издевательски, надменно тягуче, ещё больше взбешивая Джека, который принципиально решил уничтожить все подземелья и их обитателей аномальным холодом. И мальчишка ведется, пускает волны ледяной убивающей всё живое магии по кругу от себя, шипами режущего инея прокатываясь по всем помещениям и задевая Кромешника, разрезая в нескольких местах его длинное теневое одеяние и уничтожая нескольких теней и Кошмариков навсегда.
— Силён… — приглушенно шипит Король Кошмаров и снова мастерски ускользает в глубокое подпространство тьмы.
— Покажись! — рычит юный разъяренный Хранитель, — Живо покажись, трус! Или клянусь, Кромешник, я…
Джек давится следующим словом, когда перед ним в полуметре возникает Король Кошмаров, опасно зыркая на него злым взглядом и отшвыривая к дальней стене.
— Не так быстро, мальчик, — Бугимен хмыкает, тенями моментально вырывая из рук Ледяного Духа его, на данный момент, действительно опасное оружие, и для своей же безопасности призывает из тьмы свою косу, приближаясь медленно к Фросту, которого уже сковывают послушные жгуты темноты, приковывая к литому камню.
— Давай! — рявкает Джек, ненавистно смотря на приближающегося Темного Духа, в руках которого всё та же чернильная коса.
Джек сейчас не боится, лишь ненавидит, лишь готов самолично — одними руками разодрать этого Духа. Парнишку трясет в безумии боли и поглощающей ненависти, он задыхается подобно человеку и не понимает, что так сильно печет его сердце, так яро больно, так жестоко — невыносимо для Ледяного Духа. Невыносимо сжигающая все пустота и горечь. Все эмоции, обернувшись против него чертями, клокочут внутри, разрывая по кусочку и на живую, но Джек лишь с вызовом смотрит в желтые глаза своего врага, сжимая руки в кулаки и вымораживая жгуты сковавшие его.