***
Он медленно исправляет за добрым, очень, твою мать, добрым, Песочником сны. Превращает золотой песок в чернильный — крупицу за крупицей. Крадет и себе немного, восстанавливает силы, изменяет слащавые сны изощренными Кошмарами, потому что простые уже на добрых бесстрашных детей не действуют, вскармливает новую армию Кошмаров и медленно сплетает новую опасную игру, действительно теперь серьезную для Хранителей.
Джек же, только на следующие сутки, и то под вечер, выбирается наверх. Он сидит возле одной старой ели, без посоха, молча и почти не шевелясь, смотря вдаль — на кусок леса и ещё даже не до конца застывшее озеро; пусть и конец осени, но теплый, даже морозов особых не было, а он… Он и не хочет морозов.
Питч появляется бесшумно, мрачной тенью нависая над мальчишкой, злится на него, хочет ещё одну или даже две пощечины залепить, так, чтобы парнишка вновь взбрыкнул, начал махать своим дурацким посохом и даже обвинять во всех грехах мира. Такой увядающий Джек — унылое зрелище. Сломанный своим же лелеемым светом, Джек.
— Долго будешь сидеть? — раздраженно кидает Кромешник, но пока что попыток физически разозлить парня не делает.
— Не знаю. Если я тебе мешаю, могу улететь…
— Как же! Разбежался, мелочь, — фыркает Питч, явно своим тоном давая понять, что это слишком тупая идея для Фроста.
— Тогда, можно я останусь на твоей территории ещё какое-то время? — Джек не поднимает головы, по-прежнему же смотрит вдаль, но в душе под эти слова что-то едва шевелится, будто затаенная надежда поднимает свою голову.
— Ты можешь оставаться здесь и в подземельях сколько угодно, Джек Фрост, — намного спокойнее заявляет Кромешник, удовлетворенный тем, что выбрал юный Дух, и вновь исчезает черной дымкой, чтобы продолжить свой план, чтобы подготовить всё и ждать нужного ему момента. Джека же с этого времени защищают Кошмары.
А время утекает, ровно, как и воспоминания Хранителей о том, что был такой мальчик — Джейми, ровно, что и где-то есть ещё Джек Фрост. Они даже не чешутся, не ищут, отмахиваясь — мол, он вновь играет или до основательной зимы заснул где-то в горах, под шапками вечных снегов. А Король Кошмаров в тенях, подслушивает, скалится хищно, желая разорвать их всех в ту же секунду, но дослушав не значащий разговор, лишь ждет нужного времени, вновь пускает по миру новых теней и Кошмаров, и под утро возвращается к себе, проверяя состояние мальчишки.
***
Джек не сразу оживает. Джек на медленной реабилитации, и Питч его не торопит. Не трогает, не вмешивается, когда не надо. Но он рядом. Всегда старается быть рядом, когда Снежному недоразумению это необходимо.
Через полгода Джек уже свободно гуляет по подземельям и едва улыбается Кошмарикам–коням, которые порой устраивают глупые гонки за мелким зверьем в лесу на поверхности. Джек не знает, что Питч за ним наблюдает всё это время, но Джек единственному, кому позволяет теперь себя видеть и говорить — он — Король Кошмаров.
Проходит ещё полгода, прежде чем Питч набирает свою былую мощь и даже намного больше. А Джек так же любит просторные виды леса и глади нетронутого человеком озера. Парень сидит, так же как и тысячу раз до этого, возле берега, поджав ноги к груди, и смотрит вдаль, не понимая, почему ему порой становится так неуютно от родной ледяной стихии. Ему становится холодно, мерзло, гадко… одиноко. Вот и сейчас так же. Ведь вновь конец осени, и скоро зима…
Ему холодно и неуютно, до тех пор, пока теневой теплый плащ не накидывается на плечи, и Фрост впервые чувствует столь родное, давно забытое, тепло и спокойствие, растекающееся нежной волной по его давно мертвому телу. Он в ту же секунду оборачивается, но темная фигура на грозном коне-Кошмаре уже исчезает в тенях, а сумерки сгущаются над лесом. Джек же впервые за прошедший год улыбается не проделкам теневых существ.
Морда ещё одного Кошмара тычется в плечо парня, и он по привычке чешет черного коня, смотря в то место, где секунды назад был Питч. Почему-то ему хочется, чтобы сегодня Дух Страха вернулся пораньше и вновь провел с ним время. Подольше. Побольше. Почаще.
Тепло вновь разливается под замершим сердцем, и пустота внутри, наконец, начинает отступать, уступая место чему-то более мощному, неумолимому и одновременно настолько щемяще хрупкому.
Но этого Фрост вовсе не боится, лишь с пробуждающейся индифферентной жаждой ждет следующего вечера, когда вновь почувствует это тепло или услышит шелестящий глубокий голос Короля Кошмаров.
***
Джек мается ещё с три недели, а на носу уже Рождество, но ему плевать, не это его тревожит — не это и не то, что Король Кошмаров полностью восстановил свою былую мощь. Нет, не ту, которая была четыре года назад, а ту — в темные века. Да он смог, и для Джека все ещё загадка, как такое возможно. Из-за чего и… ради чего?
Однако Джек не находит себе места, и после нового неожиданного теплого скопления теней вокруг себя, которое конечно же наслал Кромешник, не может больше оставаться здесь. Колышущеяся внутри недосказанность и неправильность больно колет острым крыльями, и подгоняет, не дает возможности больше молчать, закрывать глаза на всё, что происходит с ним. С ними. Между ними. Целый проклятый год, и эти новые эмоции, которые его вгоняют в ломку, когда… Питча нет рядом.
Морозный Дух довольно быстро находит свой посох, который полностью запылился за это время, лежа в тени подземелий, и моментально перемещается туда же, где чувствует самый чернильный шлейф Кошмаров и теней. Это происходит так же, как и год назад. Он не знает, как с помощью Тьмы и поднявшегося вокруг него бурана он смог так переместиться, но объединенная магия двух стихий — последнее, что его сейчас волнует. Не тогда, когда внутри всё горит от жадного желания увидеть и высказать всё, что вертелось на языке последние три месяца одному конкретному Королю Кошмаров.
Он наверное сошел с ума. Но это помешательство для него слишком нужное. Только с ним Джек ощущает себя более прежним и живым.
Парнишка находит Кромешника на спальной улице у последнего ярко украшенного гирляндами дома, в самой гуще теней небольшого парка, где погасли фонари и совсем сумрачно и страшно. Но Джеку плевать на антураж и даже на скалящихся в предвкушении Кошмаров. Он только стремительно подходит к виновнику своего состояния и наглядно скидывает со своих плеч плащ из теней и, молча откидывая посох в снег, протягивает теневую теплую ткань мужчине.
— Забери. Мне это не нужно, — голос Фроста дрожит, но не от того, что он вновь за столько времени слышит вдалеке детские голоса, а от того, каким взглядом его прожигает Король Кошмаров, моментально, конечно же, всё понявший.
— А что нужно? — сосредоточенно спрашивает в ответ Кромешник, одним движением пальцев рассеивая плащ в руках Джека и не спуская с мальчишки властного взгляда.
Джек же смотрит в горящие янтарем глаза всего с полминуты, чувствует, как крылья сильнее режут всё внутри, как опаляет жаром, как его метания доходят до своего пика, и, сглотнув комок, вставший в горле, сипло просит в приказном порядке лишь одно:
— Обними меня. Сейчас же. Немедленно!
Юный Дух Мороза больше не слышит, как на улице вдалеке слышится детский смех, звенят колокольчики на венках, а люди переговариваются о покупках к Рождеству. Его метания и страх неизвестности прекращаются, стоит Королю Кошмаров резко притянуть его к себе и обнять, крепко, почти жестко, желанно запуская правую когтистую руку в белоснежные волосы и прижимая к себе вплотную.
Джек умиротворенно прикрывает глаза и успокаивается впервые за весь проклятый год. Больше не видя под закрытыми веками зелено-клетчатую рубашку пропитывающуюся кровью.
***
Он улыбается теперь чаще, выходит на озеро играть или просто наблюдать за вольными вне основного табуна Кошмарами, даже подмораживает несколько елей снегом, чтобы те не замерзли при заморозках. Практически тот же Джек Фрост.