— Не больше двадцати часов! — резко и грубо обрубает мужчина, по горло сытый отсрочками мальчишки, и это второй раз за все два, почти три, века, когда он повышает тон на Джека. Питч забирает с собой рычащую дикую тварь и растворяется в тенях, оставляя Фроста на пустой улице.
А Джек же не выдерживает через десять часов и сорок восемь минут, снежным вихрем влетая в подземелья и ища взглядом Короля Кошмаров.
— Питч! Я подумал! Точнее, я… Я хочу остаться и… — Джек, запыхавшись, вновь теряет все мысли и не может сказать всё то, что копилось столько лет. Но за него вновь всё делает Король: он появляется позади паренька, накидывает на его плечи тяжелый темный плащ из Тьмы и тихо шепчет на ухо:
— Добро пожаловать домой, маленький Снежный Дух.
И Джек впервые, наверное, настолько безбашенно счастлив.
***
Это происходит в две тысячи двенадцатом году. Прогресс технологий: машины, телефоны, компьютеры, доступный интернет и дети, которые перестают ценить подарки Хранителя Рождества и класть под подушку зубки для Хранительницы Памяти… Технологии заменяют настоящую Веру в сказочных существ.
И Король Кошмаров цинично смакует медленный крах Хранителей и наслаждается обществом озорного Джека. Но все-таки через пару недель раздумий, после Рождества, наконец решает размяться, за столько веков, и сыграть с Хранителями в одну игру, исход которой он уже знает.
Джек это не одобряет. Но чхать он хотел на Хранителей, больше всего он волнуется за Питча и не хочет, чтоб его Тёмный Дух пострадал. Однако горящие азартом и толикой мести золотые глаза убеждают Фроста, что идея не такая уж и опасная, и всё равно, в самом крайнем случае, у Джека хватит сил помочь Кромешнику.
И Джек оставляет все стратегические ходы и жестокие хитросплетения на Питча, прекрасно зная острый ум этого Духа, и как всегда переключается. Он как всегда развлекается с детьми дни напролет, пока есть его снежная пора.
И в один из стандартных дней, уже под вечер, решаясь вернуться домой, веселый и даже чутка уставший, он замечает нечто странное в переулке, это привлекает его внимание и Джек решает проверить. Только на свою невезучесть сталкивается с Кроликом, а потом его дезориентируют и двое йети запихивают в мешок и телепортируют.
Вывалиться из мешка и понять с ужасом, что возле него все Хранители, с натяжкой улыбаются, вокруг какой-то яркий неестественный балаган, а рядом семенят какие-то странные существа с колокольчиками, слишком смешно и неправдоподобно, но он только отряхивается и в пол уха слушает как Хранитель Рождества описывает, что у них просто замечательно, а его… Его выбрал сам Луноликий! Говорит это и осекается, увидев только сейчас, как из того же мешка Джек запоздало достает свой посох, черно-ледяной посох. А Фрост же только нацепляет маску наивности, хотя внутри что-то неприятно сжимается при упоминании Луноликого. Он помнит, что с ним сделал Лунный Свет.
— Джек, Ты — Хранитель! Тебя выбрали и… И Кромешник! Ты должен нам помочь. Этот злобный Дух объявил нам войну. Был здесь, своей тенью насмехался над Верой и Чудом! — в пылу праведной наставительной речи говорит Николас и уговаривает Джека.
А парень только отходит на пару шагов, посматривая на недоверчивые взгляды Кролика и Песочника и взволнованные Николаса и Феи.
Он знает, что Питч издевается над ними, прекрасно знает, что сам им скажет через пять минут всё что думает о них, о Вере, и особенно о Луноликом, но не успевает и рта открыть, как на замок обрушивается Тьма, и Фрост впервые настолько жутко и сильно чувствует всю её мощь и враждебность. Когда через полминуты мрак слегка рассеивается, но вся остальная зала ещё остается черной от расползшейся тьмы, в центре, возле глобуса, появляется по-настоящему взбешенный Король Кошмаров, а за ним со скрежетом ломая глобус простираются острые тени.
— Где он? — рычит Кромешник, кидая испепеляющий взгляд на Северянина, который стушевался от такого появления Бугимена.
Но Тёмный Дух тут же замечает слишком белую макушку, и со вздохом переводит обеспокоенный взгляд на Джека. Через мгновение Питч стоит уже рядом с беловолосым Духом, не обращая никакого внимания на Хранителей, и тщательно осматривает Джека на наличие повреждений. Мужчина приподнимает голову парня за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза, и слегка успокаивается. Его ярость сменяется ледяной злостью, а парнишку медленно начинает окутывать защищающая Тьма, плащом растекаясь по спине.
— Не стоило вам этого делать, — фыркает Джек, даже не смотря на Хранителей, но обращаясь к ним.
А они настолько шокированы, что никто не может вымолвить и слова, пораженные такой силой и яростью древнего врага; даже боевой запал Кролика спал на нет, и он не может трясущимися лапами вытащить бумеранги.
Однако сейчас Королю Кошмаров не до этих фанатиков Света и Веры, он притягивает Морозного Духа к себе ближе и исчезает в тенях, однако, прежде чем полностью исчезнуть, Джек кидает на своих похитителей холодный взгляд и до жути жестко произносит:
— Не стоило злить моего Короля. Но зато теперь вы получите настоящую войну.
***
Они появляются в подземельях спустя три секунды, и первое, что делает Кромешник, так это прижимает Джека к ближайшей скальной стене, и пристально смотрит в глаза.
— Твой, значит? — не едко и даже не зло, а строго-уточняюще спрашивает Тёмный Дух, думая, что нужно было раньше мальчишку зажимать по разным углам подземелья и добиваться всего что так хотелось.
— Мой… — пусть и выходит тихо, но зато твердо и без компромиссов. Джеку так чертовски надоедает это, ещё девяносто лет назад надоело, поэтому он только легко улыбается краешком губ и осторожно, словно боясь спугнуть, ведет руками по груди мужчины вверх, не в силах оторваться от этого любимого золотого взгляда, — Только мой.
— Мальчишка… Пожалеешь, — Питч склоняется ближе, едва качая головой, — Пожалеешь, Снежный мой.
— Плевать я хотел! — рьяно не соглашается Фрост, обнимая наконец по-настоящему Короля за шею и притягивая к себе ещё ближе, почти сходя с ума от горячих рук на своей талии и от того, что это наконец реальность, а не чертова фантазия каждым утром, — И, кажется, кто-то тоже проговорился…
— Ты ж не выйдешь из подземелий как минимум полгода, если я начну проговариваться обо всем, что хотел сказать, — с ехидным смешком подначивает Тёмный Дух, сокращая последнее расстояние и в быстром касании целуя мягкие прохладные губы Джека.
— Питч… — выходит так хрипло, так запредельно желанно, что мысль о чем-то говорить с Джеком вылетает из головы Короля Кошмаров и вовсе, и он с тихим рыком наконец по-настоящему целует парня, жадно впиваясь в такие мягкие губы.
А через десять минут, загнанное дыхание, рваные стоны и нетерпеливое рычание Короля, Джек наконец-то успевает на несколько секунд увернуться от настойчивых горячих губ своего персонального, и вскольз выспросить, задыхаясь от нахлынувших чувств:
— Подожди!.. Ох, Питч!.. А… как же Хранители? Что с ними?
— К черту! Пусть живут. Пока что дозволяю… — по-королевски, но слишком злобно отмахивается Кромешник, нетерпеливо снимая синюю толстовку с мальчишки.
Последнее связное у паренька пропадает, когда сильные руки проходятся по его голой груди, а острые зубы вцепляются в шею. И Джек Фрост так нетерпеливо произносит имя своего Короля, забывая о чертовой жизни наверху, о Хранителях, о Луноликом, и что кто-то его там выбрал, а дети его будут видеть… Плевать. Главное в своей жизни он уже нашел, когда попросил незнакомца закрыть его от безразличных лучей Луны.
Комментарий к III Сказка
Вот такой милый “драбблик”…
Ну не умеет Лис писать маленькие рассказы:)
Надеюсь всем моим дорогим читателям понравится эта сказка.
========== IV Сказка ==========
Джек ненавидит это. Ненавидит цапаться. Вновь и вновь. Ненавидит продолжающиеся атаки и злость. Ненавидит себя за то, что так бесится, но всё равно продолжает. Он уворачивается от новой атаки чернильной темноты и отвечает ледяным ударом, но как и всегда ещё одним торосом на границе с Гренландией становится меньше, а этому черному Духу хоть бы хны!.. Они разносят ледяное поле с гигантскими торосами как детский песочный замок, но Фрост всё также не желает признавать свою неправоту. Ледяной понимает, что кроме этого безразличного взгляда и сухих подцепок уже ничего сегодня не дождется и взлетает вверх, озлобленно шипя. Хотя шипеть, по идее, должен именно Кромешник.